Войны Митридата - Михаил Елисеев

* * *

Луций Корнелий Сулла был очень жестоким и беспринципным человеком, но он всегда называл вещи своими именами и не прятался за паволокой из красивых слов, как многие военные и политические деятели Рима до и после него. Сулла был действительно великим полководцем и гениальным организатором, обладал беспредельным личным мужеством и всегда шёл навстречу опасности, не прячась за спинами подчинённых. По отношению к легионам Сулла был безумно щедр в наградах и необычайно суров в наказаниях, но воинам нравилось служить под его началом, и они по-своему были преданы командующему: «Он не потерял своей власти, имея при себе послушное и энергичное войско» (Плутарх).

Битва при Орхомене – звёздный час будущего римского диктатора. Эту битву выиграл он лично. Победа Суллы означала не только поражение Митридата в войне, она означала новый виток в политической карьере римлянина. Теперь его возвращение в Италию становилось лишь вопросом времени. После этой битвы легионы свято уверовали в своего полководца. Легионеры были готовы идти за ним в огонь и в воду, и только благодаря их преданности римский командующий в итоге достиг того, к чему стремился. А потому, когда речь заходит о Сулле, то мне вспоминается не его конституция и проскрипционные списки, не битва у Коллинских ворот и не резня в поверженных Афинах. Мне вспоминается Беотийская равнина, бегущие когорты и одинокий, мужественный человек с орлом легиона в руках, идущий на верную смерть и не подозревающий, что шагает в бессмертие.

Первый тревожный звонок для Митридата прозвучал после битвы при Херонее. По Пергаму поползли слухи о том, что некоторые союзники готовы вступить в переговоры с римлянами, а также о том, что не всё спокойно стало у галатов. Этот воинственный народ не подчинялся понтийскому царю, и Евпатор прекрасно понимал, что как только его позиции ослабнут, то может произойти вторжение галатов на территорию Понта. И что хуже всего, это вторжение может быть согласовано с Римом. Поэтому Митридат решил действовать на опережение и нанести удар первым. Но Евпатор хотел приложить для решения проблемы минимум усилий и затрат, а потому стал действовать хитростью и подлостью. Он пригласил к себе во дворец всю верхушку галатов вместе с семьями, а затем их просто перебили во время пира. Пощады не было никому – ни женщинам, ни детям. Бежать удалось лишь немногим, но именно они и возглавят в дальнейшем борьбу против понтийских войск. Митридат же оккупировал Галатию, ввёл в города гарнизоны и вывез всё имущество убитых. Поставив наместником Галатии Эвмаха, царь посчитал дело сделанным, но не тут-то было! Те из галатских аристократов, кому удалось избежать удара меча на пиру или стрелы из засады, вернулись в свои земли и подняли народ на борьбу с захватчиками. Против Митридата восстала вся страна! Наместник бежал в Понт, а вскоре были изгнаны и понтийские гарнизоны. Однако, прогнав царских воинов, галаты успокоились и больше активных действий не предпринимали, поскольку у них начался передел власти.

Тем временем Митридат обратил свой взор на остров Хиос. Последующие события многие исследователи приписывают уже набившей оскомину подозрительности Митридата и его восточному деспотизму. Моммзен на полном серьёзе утверждал, что «Митридат очень скоро показал свое настоящее лицо и стал править так деспотически, что далеко превзошел тиранию римских наместников». Что-что, а превзойти тиранию римских наместников в то время было практически невозможно. Для этого надо было очень и очень сильно постараться – и желательно на протяжении многих лет.

Но вернемся к Хиосу. Здесь постоянно вспоминают тот случай, когда хиоская триера протаранила царский корабль во время осады Родоса, не принимая в расчет, что царь уже наказал и кормчего и наварха. И давно выбросил этот случай из головы, поскольку были дела и поважнее. Но многие исследователи не унимаются и продолжают рассказывать басни о необычайной злопамятности понтийского царя и его великой кровожадности – очень уж тема хороша для поучительного сюжета! Но всё было не так просто и однозначно.

Всё началось с того, что некоторые из граждан Хиоса убежали к римлянам. Сам по себе факт достаточно обыденный и явно не стоящий того, чтобы привлекать внимание Митридата. Царя насторожило другое – что никто из хиосцев ему об этом не донёс и о происшествии он узнал из других источников. Раз так, значит, это от него пытались скрыть, а раз есть что скрывать, значит, дело нечисто. Логика Митридата вполне понятна и объяснима, идёт война, а тут выплывают такие подробности! Поведение граждан Хиоса тоже становится объяснимым, если принять версию о том, что они были не невинными овечками, обречёнными на заклание тираном, а действительно хотели перейти на сторону Рима.

Претензии царя к гражданам Хиоса изложил Аппиан, и здесь невольно напрашивается вывод о том, что попытка вступить в переговоры с врагом имела место. Митридат заявил следующее: «…лучших своих граждан вы тайно послали к Сулле, и ни на кого из них вы не указали и не донесли мне, что они это сделали не по общему решению, а это вы должны были бы сделать, если бы вы не были их соучастниками». Однако Митридат в праведном гневе не обрушил сразу карающую длань на изменников, а послал сначала комиссию и назначил расследование по факту измены. В данной ситуации никакого деспотизма и тиранства не наблюдаем, и лишь когда факты подтвердились, понтийские власти начали действовать. Стратег Зенобий ввёл в город войска, занял все ключевые пункты, а затем разоружил граждан и созвал на собрание. Там он объяснил причины царской подозрительности, а затем объявил, что Митридат сменит гнев на милость, «если вы передадите оружие и в качестве заложников дадите детей виднейших из граждан» (Аппиан). Выбора не было, и приказ царя был выполнен. Но что характерно, касался он исключительно граждан города, а не иноземцев, там проживающих. Заложников отправили через пролив в город Эретрию, а хиосцам зачитали письмо Митридата, в котором он объявлял о казни наиболее активных злоумышленников. Также царь извещал о том, что накладывает на город штраф в размере 2000 талантов. Сумма не малая. В своё время, после поражения в войне с Римом, македонский царь Филипп V должен был уплатить в качестве контрибуции всего лишь 1000 талантов. Тем не менее деньги хоть и с трудом, но были с Хиоса собраны. Однако Зенобий этим не ограничился и, исполняя приказ своего повелителя, повёл всех граждан к морю, где посадил на корабли для отправки в Понт.

Однако, когда караван судов двигался уже по Понту Эвксинскому, он был атакован кораблями из Гераклеи Понтийской, находившейся в союзе с Хиосом. Пленников освободили, и впоследствии они вернулись на родину. Как видим, Митридат на Хиосе не свирепствовал, кровь потоками не лил, людей по его приказу не резали, и в целом он обошёлся с изменниками довольно снисходительно. Сам город был заселён выходцами из Понта, между которыми и были поделены земельные наделы.

* * *

Следующая смута возникла в Эфесе. Стратег Зенобий, который приводил к покорности Хиос, подошёл к городу с намерением провести там такую же операцию, что и на острове. О том, что происходило до этого в самом Эфесе, источники молчат, хотя понятно, что царский полководец появился у города не просто так. Однако и горожане после подвигов стратега на Хиосе имели все основания его опасаться. Поэтому проявили бдительность и впустили стратега в город без оружия и с небольшим отрядом сопровождения. В Эфесе Зенобий пообщался с Филопеменом, отцом царицы Монимы, получил от него необходимую информацию и после этого заявил гражданам, что ждёт их на агоре, на городское собрание.