Предвестники зари - Александр Машошин

Небо бездонное, темень, туман, туман.

Гаснет костёр – догорает иной век,

И не ищите меня на путях людей – они кривые!

Тёмной звездою опять упаду вверх —

В небо бездонное, в темень, туман, туман.[11]

Это было настолько неожиданно и настолько гармонировало с характером самой тиилинки, что слова восхищения застряли у меня в горле. Молчали и остальные, наверное, целую минуту. Первой дар речи обрела Эрдени. Плюхнувшись на диван рядом с Латс, с разгону поцеловала в щёку, воскликнула:

– Потрясающе! Давно не слышала ничего подобного!

– Вот ещё, твилечьи нежности, – проворчала наёмница. Покосилась на присутствующих твилеков, буркнула: – Простите, вырвалось.

– Не страшно, – улыбнулся Вао. Рати Ситра беззвучно рассмеялась.

– Тебе не по найму воевать, а на сцене выступать надо, – сказала Осока. – С таким-то голосом.

– Не, это не по мне, – покачала головой Латс. – Всю жизнь кривляться перед публикой, чтобы платили…

– Спой ещё, – попросила Тано-младшая.

– Поздно уже, – со странным выражением лица отказалась Латс. Не будь это она, я бы предположил, что наёмница смущена!

– Да, действительно, – поддержал Динэк Вао, внимательно на неё посмотрев. – Пора спать, завтра будет напряжённый день.

К сожалению, он оказался прав. Нет, в общем и целом ассамблея проходила успешно. Выступления, обсуждения, беседы в кулуарах… Всё больше делегатов проникались идеей, о которой не раз говорила Рийо и другие директора. Хочет Империя работать с местными властями – будем работать. Не хочет – надо не жаловаться, а искать прямых связей с другими планетами. Кое-кто, не теряя времени даром, прямо тут, на Киросе, подписывал торговые соглашения. Однако, наряду с этим возникло некое отчётливое напряжение, вызванное одной из острейших проблем освоенной Галактики. Справиться с ней не смогла даже прогрессивная и просвещённая Старая Республика, а Империя и не собиралась бороться. Несмотря на то, что наиболее одиозные виды, вроде хаттов, трандошан и зайгериан, на ассамблее представлены не были, негатив, всё же, прорвался в середине второго дня. Мне об этом сообщила Нола Секура, чуть не сшибив меня с ног перед входом в ратушу. Лицо девушки выражало растерянность, граничащую с отчаянием, глаза подозрительно блестели.

– Алекс! Пожалуйста-пожалуйста, – юная Наследница Крови уже довольно уверенно говорила и на словиоски, и по-русски. – Они покинули зал заседаний! Собираются улететь. Надо их остановить! Не могу найти маму, комлинк не отвечает, пойдём со мной, прошу!

– Пойдём, – не стал спорить я, – но объясни толком, кто улетает, кого надо остановить?

– Делегация Рилота! Обиделись они, скажите тоже! Правду услышали в свой адрес!

Представители планеты Рилот уверенным быстрым шагом направлялись к своему коттеджу. Делегация состояла из восьми персон. Четверо крепких мужчин средних лет, несколько расплывшиеся от возраста, но не потерявшие прямой осанки, видимо, являлись главами ведущих кланов. Весьма пожилой, сморщенный твилек с кожей, выгоревшей до блёклого оттенка капустных листьев, и коричневый толстячок производили совсем другое впечатление. Советники, что ли? Обе женщины делегации также были немолоды, их одеяние наводило на мысль о духовном сословии: длинные бесформенные платья-рясы и одинаковые прямоугольные платки на голове вместо традиционных уборов. Передние кончики платков проходили под лекки, закрывая заодно и уши, и были, скорее всего, завязаны на затылке, задняя часть свободно спускалась на спину. Драгоценная заколка-камея, удерживающая накинутую на плечи расписную шаль одной из женщин, несомненно, обозначала высокий сан.

– Остановитесь! – громко и чётко сказала Нола. Один из предводителей кланов повернул в её сторону голову, произнёс что-то на родном языке, при этом лекки его чётко выразили недоумение. Это «слово-жест», как и некоторые другие, я научился различать благодаря сёстрам Вао, с которыми много общался на строительстве главной базы. Как и другие твилеки с Тариса, они разговаривали на базик, даже между собой, но при этом машинально помогали себе лекками, как итальянцы – руками.

– Что тебе нужно, дерзкая девочка-официантка? – спросил толстяк. Нола не удостоила его даже взглядом, она смотрела на женщину с камеей:

– Жрица! Вы знаете, кто я. Представьте меня.

– Нолаа, Наследница Крови Секура, – сказала жрица. И неохотно добавила: – и Наследница Крови Даруу.

– И что угодно Наследнице? – осведомился первый мужчина.

– Право на информацию, – ответила Нола. – По какой причине вы покинули ассамблею?

– Нас оскорбили, – сказал старик. – Представитель планеты Ожом открыто назвал нас работорговцами.

– При всём уважении, Старейший, меня, конечно, не было на Рилоте несколько лет… Но разве кланы прекратили продавать в рабство своих женщин?

Старик смутился, а Нола продолжала:

– А раз нет, он просто назвал вещи своими именами. Не смешите предков, уважаемый. Хочу знать причину, не повод.

Причина оказалась банальной. Рилот и так жил сравнительно неплохо, в том числе, за счёт торговли женщинами, а ещё больше – доходами от продажи рилла, который, подобно земному опию, использовался в медицине, но, в основном, уходил на чёрный рынок наркотиков. Делегация приехала, скорее, с целью «легальной разведки», а затем, обнаружив, что планеты стремятся сотрудничать напрямую, делегаты перепугались. В поведении других представителей они усмотрели крамолу и, опасаясь репрессий имперских властей, решили уехать, тремя голосами против двух. Выяснив это, Нола стала уточнять, действительно ли её планета не нуждается в прямых связях с соседями. Выяснилось, что всё с точностью до наоборот: покупать товары непосредственно у производителя, само собой, дешевле, чем у имперских посредников. И тогда девушка укорила взрослых дядей, что они не заботятся о благе Рилота и своих кланов. Нола говорила смело, решительно, дерзко и очень разумно. Главы кланов, жрицы и Старейший слушали. И никто из них не видел правой лекки девушки, судорожно обвитой вокруг моего локтя.

– Местоблюститель Секура, – Нола впервые посмотрела в глаза толстячку, – в присутствии Глав и моего поверенного заявляю: Ваши действия наносят вред репутации клана и планеты. Ищите другое решение.

Последние слова она произнесла на родном языке, к счастью, Падме всё слышала и дала мне перевод. Толстяк вздохнул и что-то сказал коллегам.

«Отзывает своё мнение об отлёте, – прокомментировала Падме через гарнитуру. – Теперь перевес на стороне тех, кто за продолжение участия в ассамблее».

Церемонно поклонившись, Нола двинулась прочь. А, оказавшись за углом, неожиданно разрыдалась, уткнувшись мне в плечо.

– Ну, девочка, ну, что ты, милая? – я осторожно погладил её по плечу. – Ты так прекрасно держалась, ну…