Женский клуб по вторникам - Лиза Бэт Коветц

Эйми с Марго смотрели на нее, ожидая продолжения.

— Я не знаю. Я просто не знаю. Я люблю Билла. Но думаю, ну, я думаю, он гей.

— Гей! — воскликнула Эйми. — Билл Симпсон, твой-лучший-в-мире-любовник, не может быть геем!

— Я знаю. Мне тоже в это трудно поверить, и я была в шоке, когда Лакс сказала…

— Прости, мне не стоило открывать рот.

— Все в порядке, — успокоила ее Брук. — Я просто вспоминаю то, что было у нас с ним, потому что наша сексуальная жизнь, ну, то, что она представляет собой, блекнет в сравнении с ее же прежним великолепием. Понимаешь, о чем я?

— Не имею понятия, — призналась Лакс.

— Виагра или полный провал, — пояснила Брук.

— Он ведь еще молодой, — возразила Марго.

— Именно так я и думаю, — согласилась Брук.

— Ну, а что он об этом говорит? — спросила Эйми.

— Он говорит, что он не гомосексуалист. Билл уверил меня, что, несмотря на его прошлое, он охоч до кисок, а не задниц.

— Неужели достопочтенный Билл Симпсон использовал сочетание «охоч до задниц»? — спросила Эйми.

— Нет. Я излагаю своими словами, так смешнее. Если он любит женщину и не занимается сексом с мужчинами, это автоматически делает его гетеросексуалом?

— Да нет, — пожала плечами Марго. — Он спит с вышеупомянутой женщиной? Конечно, если его влечет к мужчинам, но он упорно занимается сексом с женщинами, это делает его…

— Психосексуалом, — предложила Лакс.

— Ага, — согласилась Брук. — Ну, в общем, Билл сказал, что он не голубой. Он определенно не женоподобный. Он сказал, что любит меня и хочет меня.

Она немного помолчала:

— Насколько это важно? Если он голубой, я не выйду за него замуж, но все равно буду его любить. Если он на самом деле хочет мужчину, я не буду больше спать с ним, потому что это ранит мои чувства. Если он такой, ладно, я по-прежнему останусь его другом. Но я не могу быть телом для прикрытия. Желания не делают тебя извращенцем, если ты не скрываешь эти желания. Я не хочу в это ввязываться. Это гадкая ложь.

— Ты абсолютно права. Честность превыше всего, — поддакнула Марго, повернувшись к Лакс. — Слушай, Лакс, я провела много времени с Тревором, и ты была абсолютно права, член у него и правда огромный. Я собираюсь встречаться с ним и дальше. Надеюсь, это не причинит тебе боль и мы останемся друзьями.

Лакс не ответила. Она сидела молча и размышляла. Несмотря на бредовое воспитание, у Лакс был логический склад ума. Однако у нее не слишком хорошо получалось выполнять несколько действий одновременно. Лакс не могла говорить, когда пыталась сосредоточиться на сложной вероятностной задаче со множеством формул. Лакс взвешивала на одной чаше весов вероятность дружбы с Марго, а на другой — ценность отношений с Тревором. Марго победила.

— О'кей, — тихо сказала она.

Эйми уставилась в потолок, а Брук изучала свои ногти.

— Нет, правда, все в порядке, — продолжала Лакс. — Он хороший парень. Боже, ты знала его еще до того, как я его встретила. Я надеюсь, что у вас, ребята, все получится. Правда. Слушайте, вы сегодня уже что-нибудь читали? Потому что, если Брук закончила свой рассказ о кисках и пиратах, то я хотела бы прочитать историю о том, как я потеряла девственность.

— Звучит здорово, — Эйми почувствовала облегчение, когда разговор о личном закончился и они вернулись к искусству. — С кем ты потеряла девственность?

— С Карлосом. А ты?

— С Джорджем Фриманом на выпускном вечере. Я с ума сходила от любви к нему. Но лишь пару мгновений, — ответила Эйми.

— Я свою потеряла с Биллом, — грустно сказала Брук. — В шестнадцать лет в Ритц-Карлтоне[40]. Он лег на меня, и я кончила. Но, скажите мне, кто кончает, когда теряет девственность?

— Парни, — хором воскликнули Эйми с Марго.

— Но я написала не о Карлосе, — задумчиво сказала Лакс. — Я написала о том, как бы я хотела ее потерять, а не о том, как это было на самом деле.

— О-о-о! — воскликнула Марго. — Я бы с удовольствием переписала эту часть своей жизни.

— О'кей, начнем.

— Лакс развернула свою рукопись. Женщины устроились поудобнее, и она начала читать:

— «Я влюблена в парня, который старше меня. Старше не на двадцать лет, а на пять. И мне не четырнадцать. Мне как минимум шестнадцать. И у этого парня уже был секс. Он любит меня. Поэтому мы оба решили это сделать. И мы много говорим об этом. Это не происходит как попало, потому что он думает о том, как нам остаться вдвоем. И однажды днем…»

— Днем? — перебила Эйми.

— О, да. Я бы потеряла свою девственность днем. И чтобы все были трезвые, и был солнечный свет, и я не чувствовала усталости, — сказала Лакс, прежде чем вернуться к чтению.

— Итак… «однажды он приводит меня в отель. Хорошее место, где постельное белье входит в стоимость, и мы идем через вестибюль к лифтам, а потом поднимаемся в номер, который он снял. Он отпирает дверь, и мы входим внутрь. Начинаем целоваться. Он медленно снимает с меня одежду. Я вижу нас в зеркале перед кроватью — это так здорово. Но он не смотрит в зеркало. Он смотрит только на меня. Я уже раздета, но он все еще в одежде. Он начинает целовать меня, касаться моей груди, облизывать мои соски, и спускается к пупку. Потом он снимает рубашку. И мы вместе ложимся на кровать. И он ласкает меня языком между ног и продолжает это делать, потому что ему нравится, а не потому, что on думает, что должен это сделать, чтобы потом я отсосала у него. Он ласкает меня, пока я не становлюсь очень-очень влажной. Я насквозь промокла, лежу на кровати, и мое тело поднимается и опускается, потому что я хочу, чтобы он вошел в меня.

И это важно. Я действительно хочу почувствовать его внутри себя. Не потому что я думаю, «то что нужно сделать, чтобы все у нас получилось. Я хочу этого не потому, что думаю, что тогда я буду нравиться ему больше. И не потому, что у меня не хватит сил, чтобы противостоять его мольбам или его оскорблениям, если я этого не сделаю. Я хочу его внутри себя не ради того, что это может мне дать. Я хочу этого только ради себя, только потому, что мне нравится это ощущение.

Но это мой первый раз, и я знаю, что будет больно. Он говорит мне, что сейчас он это сделает, и легонько прижимается ко мне самым кончиком своей штуковины, к мягкому входу во влагалище. И он спрашивает, хочу ли я, чтобы он вошел дальше. И это сводит меня сума — именно то, что он спрашивает у меня, что ему не все равно. Я говорю «да», и он продолжает двигаться внутрь, там, внутри, начинает немного жечь, но я хочу, чтобы это случилось. Он тоже начинает получать от этого удовольствие. Потом он начинает нажимать сильнее, и мне очень больно, но я — часть этой боли. А потом мы скачем, словно пара скаковых лошадей. И я часть всего этого, а не просто какая-то девчонка, глядящая на это со стороны в надежде, что секс все наладит. Конец».