Вокруг пальца - Маргарита Ардо

– Разве я говорил тебе, что я – бедный пуэрториканец? – изогнул бровь Джек.

– Нет, но…

– Может, когда-то и был, – усмехнулся Джек, Джакобо Мария Изандро Рендалльез. – Но всё меняется в этой жизни. И тем, кто готов прошибать стены лбом, как тараном, она, случается, дарит щедрые подарки. Например, мне.

Я выдохнула, наконец, и от счастья закрыла рот ладонью. Руки мешали, люди мешали. К нему хотелось. Обнимать и целовать.

– Я рада, я очень рада, Джек, – проговорила я. – Я думала, всё плохо, а, оказывается всё так хорошо… Боже мой, Джек. – Я потянулась и взяла его за руку. – Однажды я уже сказала тебе это, скажу и сейчас. Ты – великолепен.

Он просиял в ответ, а я добавила с хитрой улыбкой:

– А новому владельцу компании ещё нужен ассистент?

Джек поцеловал мои пальцы и улыбнулся:

– Похоже, мне без тебя вряд ли удастся обойтись, тем более, когда ты так мастерски научилась подражать моему тону в письмах.

– О, это просто! – рассмеялась я. – Добавь «Fuck you» или «What the fuck?», и вот уже из писка птенца вырывается ужасающий рёв Джека Рэндалла. – Я показательно рыкнула.

Джек тоже расхохотался.

Наконец, принесли еду, и мне даже захотелось есть. Я ещё и супчика попросила у официанта, который теперь ни капли не раздражал, а казался невероятно милым. Джек передразнивал меня, а я его. Мы смеялись и вели себя совершенно неприлично – люди на нас оборачивались то и дело. Наверное, моему вечернему платью было стыдно за мой громкий хохот, его ведь шили для оперы или, как минимум, выхода в свет. Не такого выхода, как у нас – с хлопаньем по коленкам и вытиранием слезинок в уголках глаз.

– Нет, она такая сидит и строчит на планшете «qwerty[23]»-бла-бла-бла, а сама с умным видом заявляет: «Господин Рэндалл говорит, что нужно устроить тендер среди поставщиков СО2 по всем правилам». А я такого, между прочим, не говорил!

– Но сказал бы, – невозмутимо ответила я.

– Может быть…

– Значит, когда с мобильной связью проблемы, я настраиваю с тобой телепатическую связь, – хихикнула я и показала ему язык.

– Ты кого угодно обведёшь вокруг пальца, да? – хитро прищурился Джек.

– Учусь у лучших, – таким же хитрым прищуром ответила я и ткнула в него пальцем.

Джек поймал его и поцеловал.

– Ах ты ж, балерина!

Мы были счастливы, и мир заискрился новыми красками, будто кто-то включил волшебную подсветку, и вычурность вокруг превратилась в роскошь, хлеб стал вкуснее пирожных, а подсвеченные магией лица каждого, на кого падал взгляд, стали вдруг невероятно красивыми. Наверное, они такими и были?

После ужина Джек увлёк меня в гостиницу при ресторане. Откуда он знал о ней? Наверное, тоже от Коврова. Надо расспросить, как они всё-таки дошли до совместного распития спиртных напитков в Москве… А, впрочем, какая разница?

Гостиница была новенькой, сусально-золотой имитацией барокко «вырви-глаз». Обычно придирчивый, Джек не обратил внимания на покрытую фальшивой позолотой лепку – он видел только меня и торопил администратора на ресепшене. Уже в лифте Джек подхватил меня на руки, и я почувствовала дрожь желания в его огромном, горячем теле. Она оказалась заразной. До головокружения.

– Я соскучился… балерина… девочка… – шептал он, целуя жадно и горячо мою шею, грудь, плечи, страстно прижимая к полированной стенке. Он, наверное, овладел бы мной прямо в лифте, если бы тот не остановился и не распахнул с тихим звоном двери на последнем этаже.

Джек не поставил меня на пол. Плевать, что неприлично! Удерживая на одной руке, быстро нашёл номер, провёл карточкой, и едва дверь захлопнулась, у нас обоих сорвало планку. Пиджак и галстук улетели в стороны, что-то щёлкнуло мелкой дробью о зеркало в прихожей. Кажется, пуговицы с его рубашки. Джек продолжал целовать меня так, будто собирался съесть. Развернул резко. Вжикнула молния сзади на моём платье. Секунда, и оно полетело под ноги. Я оказалась сидящей на узком позолоченном комоде или что это было… Мои влажные трусики упали вниз. Туда же, куда и его брюки. Рывок, и я снова сидела на горячих ладонях Джека, совсем голая. Обвила его шею руками. Поймала губами его дыхание, и ураган начался без прелюдий. С криками, стонами и массой испанских междометий. А потом оказалось, что есть ещё кровать… И всё началось сначала. И снова… До изнеможения.

Выключились на минуточку, открыли глаза вместе, и оказалось, что уже утро. И опять нежными поцелуями не обошлось. Наверное, хорошо, что в моём мобильнике сработал будильник. Даже в таком состоянии отрезвляет мысль о работе.

– Утром приедет Майкл Эванс… – пробормотала я, взъерошенная, как воробей.

– Да, мой адвокат… – моргнул не выспавшийся Джек.

– На работу надо переодеться, – добавила я, сидя на подушке, и оторопело глядя на то, во что превратилось вылизанное вокруг нас барокко.

Да уж, казаки с турками и пуэрториканцы в генах – вот что нужно, чтобы утром на ресепшене пришлось платить за разгром в номере… Главное невинно улыбаться и делать приличный вид, одёргивая мятое платье, пряча под пиджаком рубашку без пуговиц и отводя до сих пор слегка неадекватные, влюблённые глаза…

* * *

Странное было утро – видеть пьющего кофе Джека на моей скромной кухоньке с рыжим пятном на потолке, но он сказал, что подождёт, пока я переодеваюсь, и очень хочет пить. Не отказывать же любимому мужчине! Мама с кошкой на руках сидела на табуретке напротив и неизвестно, кто из них двоих был кошачее… Хорошо, что Дина спала и не заявилась сюда со своей арматуриной.

Я постаралась управиться быстро и мы поехали. Сентябрьский ветерок развевал короткие волосы Джека, а я любовалась им и снова ловила странное ощущение: казалось, мы не расстанемся никогда и не можем расстаться – так много было о нём в сердце, в моём теле, в душе, но при этом он ни разу не сказал мне о любви! И ни слова о будущем. Оттого и было странно, захлёстывала эйфория и лёгкое предчувствие опасности, словно при спуске на лыжах с высоченной горы. И ветерок прохладный по щекам.

Мы заехали в арендованный дом, чтобы Джек сменил рубашку и не краснел перед сотрудниками, и помчались дальше. Джек, уверенный и большой за рулём, следил за дорогой, но иногда посматривал на меня, одаривая улыбкой. И я таяла: всё хорошо, надо только уметь в это верить!

Странная гордость распирала меня, когда мы с Джеком въезжали на территорию завода, словно всё это наше. Мысленно я била себя по рукам и говорила, что это «его», а мне не предложили даже новой должности. Я – лишь ассистент, которому вчера сказали «браво!». Но всё равно я смотрела на пышные кусты поздних роз – старания нашей чудесной садовницы, на бордюрчики сентябринок, на всполохи астр и георгин, и чувствовала счастье. Все сотрудники, высыпавшие из красненького корпоративного автобуса и выходящие из только что припаркованных машин, казалось, были рады приветствовать Джека. А я даже здоровалась с людьми как-то иначе – вне зависимости от возраста они виделись мне немножко моими детьми, словно я несу за них ответственность и безмерно люблю их, каждого! Вместе с ним – с моим любимым мужчиной! Самым замечательным на свете!