Потерянная кровь дракона. Милиса - Анна Криницинская

— То есть кольца при нем не было в тот день. И это значит, что…

— Что клятва, которую он дал мне, пустой звук. Теперь он может рассказать о нас кому только пожелает, — тихо закончила София. Из уголков ее глаз к вискам покатили молчаливые слезы.

— А ты говорила об этом с ним?

— Да, как раз когда вы ушли, и получила вполне однозначный ответ: потому что мне пока от тебя ничего не нужно. Другими словами он собирается шантажировать меня этой тайной. Может не сейчас, но в будущем точно.

— Не может такого быть, — покачала я головой. — Эдавиан не такой, он благородный человек. Ты же спасла ему жизнь! Он будет это ценить!

— Он принц, и у него есть долг. К примеру, узнать про драконов и доложить об этом королю, — София уже рыдала. Она селя, смотря на меня большими мокрыми глазами и хлюпая красным носом. — Что теперь делать. Как сказать Амону о моей глупости. Даже боюсь думать о разговоре с братом. Он меня убьет!

Я крепко обняла трясущуюся подругу.

— Не переживай София. Спасая принцу жизнь, ты поступала по совести, Амон это понимает. А с Эдавианом я поговорю. Уверенна, это большое недоразумение. Он не знает, какие вы с Амоном хорошие, поэтому и относится с опаской. Дай ему время присмотреться, и он поймет, что вы на его стороне.

— Особенно Амон. Его стараниями мы попадем к палачу, — утерла слезы девушка.

— Да, Амон еще тот дипломат, — посмеялась я.

— А что у вас с ним? — неуверенно спросила София.

Я посмотрела в любопытные глаза девушки, и отвернулась, краснея как глупая девица.

— Наверное любовь… — закусив губу, ответила я. Вспомнила сегодняшнее признание и улыбнулась.

— Вижу, взаимная.

— Похоже на то.

София хотела спросить что-то еще, но ее прервали громкие стуки в дверь.

— Выходите, есть новости, — послышался голос Эдавиана.

Мы с Софией переглянулись, и как по команде встали, направляясь к двери.

— Что случилась, — уставилась я на принца, распахнув дверь. Амон тоже вышел, но из ванной, прикрытый лишь полотенцем, едва держащимся на бедрах.

— Прикрой свой срам Амон, — скривился Эдавиан. — Тебе не говорили, что перед леди не ходят в таком виде.

— А может некоторым леди это нравится, — предательски подмигнул мне сосед. Я снова покраснела. И тут же получила осуждающий взгляд принца. — Ты тоже так попробуй, друг кто-то и на тебя позарится, — не успокаивался Амон.

— Дикарь, — выдал Эдавиан. — Итак, к делу. Не успел я дойти до комнаты как пришли новости. Вы с Кируа не знали, но из-за вашего исчезновения отменили предстоящее торжество- посвящение в студенты. Но так как вы благополучно вернулись, ректор принял решение, что празднику быть. И быть уже завтра.

— И что? — спросила София.

— А то, что мы сможем улизнуть из академии, и никто этого не заметит.

— Что нам это даст? — уже спросила я.

— Мы проберемся к казначею. Он лично подтверждает сумму собранного налога. И пока все ищут обман в бумагах, мы поищем его в монетах.

— Идея неплохая, — оценила я.

— И с чего ты решил, что казначей тебе все выложит? — нахмурился Амон.

— Это предоставь мне, — хищно улыбнулся принц. — У меня свои методы. Ладно, мне пора в библиотеку. В отличие от вас, меня от занятий не освобождали.

Эдавиан развернулся, и распрямившись, вышел из гостиной.

— Я тоже пойду, — засобиралась София. — Завтра на занятия рано вставать.

Девушка, склонив голову, вышла следом за принцем и мы с Амоном остались вдвоем.

— Что с ней? — озабоченно спросил сосед.

— Не знаю, мне не сказала, — решила пока не начинать разговаривать про это. Сперва нужно поговорить с принцем. — Ты, наконец, сходил в душ.

— Да, чувствую себя снова молодым, — отшутился он.

— Тебе еще выспаться как следует и станешь похож на младенца, — поддержала его шутку.

— Да, лягу спать прямо сейчас, что-то устал.

Амон глянул на свои босые ноги, потом снова на меня и прищурившись спросил:

— Может заночуешь у меня?

Я выкатила глаза.

— Ничего такого, о чем могла подумать благородная леди. Предлагаю лишь дружеские объятия и теплое одеяло, если ночью вдруг станет холодно.

— Точно ничего непозволительного? — подняла я бровь.

— Какое там большее. Если ты от поцелуя чешуей покрываешься, то будь что поинтереснее, можешь и драконицей обернуться.

— Я согласна, если ты ответишь на несколько моих вопросов.

— Каких?

— А вот это ты узнаешь потом, — интригующе сказала я.

— Идет.

— Я за подушкой, — шмыгнула в свою комнату и тут же остановилась. Совсем превратилась в развязную девку. Куда делась строгость моего воспитания, мои манеры, рамки приличия? Хотя мне рядом с Амоном так хорошо, что я не хочу об этом думать. Схватила подушку и спешно пошла в комнату к Амону. Тот уже переоделся и ждал меня на кровати.

— Готов к допросу? — с каменным лицом судьи спросила я.

— А ты к объятьям, — шкодливым котом ответил Амон. Я не выдержала своей гримасы и захохотала, прыгнув к нему на кровать.

— Каких?

— А вот это ты узнаешь потом, — интригующе сказала я.

— Идет.

— Я за подушкой, — шмыгнула в свою комнату и тут же остановилась. Совсем превратилась в развязную девку. Куда делась строгость моего воспитания, мои манеры, рамки приличия? Хотя мне рядом с Амоном так хорошо, что я не хочу об этом думать. Схватила подушку и спешно пошла в комнату к Амону. Тот уже переоделся и ждал меня на кровати.

— Готов к допросу? — с каменным лицом судьи спросила я.

— А ты к объятьям, — шкодливым котом ответил Амон. Я не выдержала своей гримасы и захохотала, прыгнув к нему на кровать.

Я проснулась в объятьях Амона. Второе утро подряд рядом с человеком, который своей добротой и заботой изменил меня. Дал чувство сильного плеча, с возможностью опереться в тяжелую минуту. Загородил широкой спиной от невзгод, позволив быть маленькой и слабой, взяв заботы на себя, даже когда я не просила.

Но не только чувство защищенности так тянуло к нему. Это было снаружи. Внутри же все полыхало лесным пожаром. От горячих поцелуев краснела кожа, жар сладостными волнами расходится от воспаленного страстью сердца, гулкими ударами перекачивающего кровь. Весь мир менялся в моменты счастья, поделенного на двоих.

Утро. Солнце только восходит над горизонтом и лучики медленно ползут по стене, постепенно перебираясь на кровать и согревая своим теплом нашу постель. Амон еще спит, крепко прижимая меня к себе спиной, и размеренно дышит у моего виска, щекоча волосы. Нам тепло и уютно под одним одеялом, хотя мы и одеты. Мягкий матрас продавился, и мы оказались в коконе из одеял. В таком коконе, выбираться из которого совсем не хочется.