Как приручить герцогиню - Меган Фрэмптон

Николас откинулся на спинку сиденья. В движущемся экипаже ему всегда хотелось спать. Вот и сейчас у него начинали слипаться глаза. Да и накануне ночью он почти не спал. Некогда было. Надо было заниматься любовью с женой.

«Заниматься любовью». Николас задумался. Какие, в сущности, точные слова. У них было не соитие. И это была даже не физическая близость, закрепляющая брачные отношения. Они именно занимались любовью – точнее не скажешь. О господи! Он действительно становится сентиментальным.

– Так на чем я остановился? – спросил Николас, довольный, что она не может читать его мысли.

– Ни на чем. Ты даже не начал, – сухо сказала Изабелл.

– Да, пожалуй. – Как он начал? Это было так давно!.. – Думаю, впервые я разбил нос тому, кто насмехался над Гриффом. Знаешь, он никогда не был уверенным в себе человеком.

– Это не ответ на мой вопрос, – перебила жена, и он хихикнул.

– Когда мы были детьми, некоторые мальчики считали, что если Грифф ведет себя тихо и любит читать, он другой. То есть он действительно был другим, но, по их мнению, ему не повезло, что он другой. – Николас пожал плечами, словно это было совершенно не важно. – Я дал им понять, что это им не повезло. Не надо было считать его другим.

Изабелл обняла мужа и прижалась к нему теснее.

– Ты защитник. Сначала Грифф, потом я. – Ее голос был тихим, и в нем проскальзывали нотки восхищения. И еще удивления.

– От чего же я защитил тебя?

Она заколебалась, но все же ответила:

– От тебя.

– О! – От мысли, что ей нужна защита, даже от него самого, Николасу захотелось кричать и немедленно заявить о своих правах на нее, пусть даже в этом не было никакого смысла. Однако влюбленность и не должна иметь смысл. Ведь речь идет о чувствах, а не о разуме. А он по уши влюблен в собственную жену. В этом никаких сомнений не было. – А потом как-то так и пошло. Я привык. Или мне понравилось? – Это было трудно объяснить. Он искренне надеялся, что она не станет спрашивать, почему ему понравилось – как и в отношении совсем другого вида деятельности, который ему тоже нравился.

– Думаю, Маргарет защищала меня, – через несколько секунд проговорила Изабелл. – Раньше я этого не понимала. Она всегда вызывала на себя неодобрение родителей, и на меня его уже не хватало. Значит, я была совершенной, в отличие от нее. – Судя по ее голосу, ничего хорошего в этом не было. – А потом, когда меня выдали замуж за герцога, – тут она несильно ткнула мужа локтем в бок, – Маргарет им стала не нужна. В смысле, им не нужно было, чтобы она оставалась рядом. – Изабелл была печальна и разочарована, и вовсе не походила на ледяную принцессу, которой бывала на публике. Это не могло не порадовать Николаса, хотя она, безусловно, была очень расстроена. В этом заключалось ужасное противоречие, но, что есть, то есть.

Он далеко не всегда был прекрасным человеком и всегда это знал.

– У нас есть еще около получаса, – сказал он, хотя понятия не имел, так ли это. Но он был готов на все, чтобы отвлечь ее от боли. – Хочешь, я расскажу тебе историю?

Изабелл погладила мужа по груди, потом по животу, словно он был котенком, требовавшим ласки.

– Я с удовольствием послушаю, спасибо.

Николас кашлянул, чувствуя себя довольно-таки глупо. Но одновременно он понимал, что ей это нужно. А значит, он ей это даст.

Если бы только она попросила… Нет, об этом он думать не станет. Лучше уж отвлечься. И он начал свой рассказ:

– Однажды давным-давно…

Закончив, он не мог не рассмеяться, такое негодование было на лице жены.

– Ты считаешь, я поверю, что злая колдунья на самом деле была переодетым героем? – Изабелл шлепнула его по руке. – Как же он обманул весь двор?

Николас довольно ухмыльнулся. Разумеется, ее негодование было притворным. Неужели ледяной принцессы больше нет?

– Надев платье, конечно. Тебе лучше, чем кому-либо другому известно, что одежда – это девяносто процентов того, что люди в тебе воспринимают. – Он чмокнул макушку жены. – Ведь когда ты надела то невыносимо розовое платье на наш бал, ты понимала, что именно этого от тебя ждут окружающие. А когда ты надела черную амазонку…

Он замолчал.

– Что? – спросила Изабелл.

– Ты стала совсем не такой, какой я привык тебя видеть.

– Это… плохо?

Николас досадливо поморщился.

– Не могу поверить, что ты до сих пор задаешь такие вопросы. Я был восхищен, увидев, как ты спускаешься по лестнице, словно грозная черная богиня, а вовсе не ледяная принцесса, на которой я женился. Знаешь, ведь я с самого начала подозревал, хотя, возможно, не мог это выразить словами, что в тебе таится больше, чем ты хочешь показать.

– Ну и как? Убедился? – Изабелл явно была удивлена.

Сейчас ему следовало сказать – и при нормальных обстоятельствах он бы так и сделал – «я люблю тебя». Три коротких слова, а за ними скрывается целый мир. Но обстоятельства были необычными, и он решил подождать до момента, когда он будет полностью владеть ее вниманием.

«Ты нервничаешь», – сказал ему внутренний голос. Конечно, он нервничает. Он еще никогда не признавался в любви женщине. Он об этом даже никогда не думал. И не думал, что когда-нибудь станет думать об этом. Поэтому как же ему не нервничать?

Кроме того, похоже, они подъезжают к постоялому двору, где останавливается почтовый экипаж. Значит, сейчас он ничего ей не скажет. Придется еще немного подождать.

Изабелл заметила Маргарет, выходящую из почтового экипажа, как раз когда их экипаж въехал на постоялый двор. Она распахнула дверь раньше, чем экипаж остановился, выскочила из него и побежала к сестре.

– Маргарет! – крикнула она. Сестра резко обернулась, и ее лицо осветила широкая улыбка.

– Изабелл, ты нашла меня! – взвизгнула девушка. – Я понимала, что меня найдут, и только надеялась, что это будешь ты, а не граф и графиня. – Тут она заметила выходящего из экипажа Николаса. – И ты привезла с собой своего красивого мужа? Ну и как он? Все хорошо?

– Ты говоришь так, словно ходила за покупками и как раз собиралась вернуться домой. – Голос Изабелл был строг. Она поймала себя на мысли, что говорит в точности, как мать, и досадливо поморщилась. Вот уж с кого она не собирается брать пример. Никогда в жизни.

Но, по крайней мере, Маргарет выглядит так же, как несколько дней назад. Судя по всему, ничего ужасного ей не пришлось пережить. Изабелл даже почувствовала возмущение: как же так, сестра сбежала – сделала такой серьезный шаг – а выглядит как ни в чем не бывало. Но она тут же устыдилась. Получается, что она желала Маргарет пережить что-то плохое.

Да что же это такое! Она – сущий клубок противоречий. Похоже, она все же перестала быть совершенством. Мысль вызвала довольную улыбку. Еще одно противоречие?