Безупречный враг - Оксана Демченко

— Слышала мельком. Но ты-то, хоть и осведомлен обо всех мелочах, а толком на мой на вопрос не ответил, — возмутилась женщина.

— Отвечу — уйдешь, — хохотнул житель Нагрока. — Мэлли, сядь сюда, ближе. На тебя глядеть весьма приятно. Дай я тебе, твое величество, поцелую ручку.

— Нахал, — улыбнулась Амели, взбегая по ступеням и решительно пересекая зал корчмы, из окна которой и шумел на всю улицу капитан. Красавица села за стол, кивнула хозяину: — Вот тебе ручка, и вдобавок с меня ром. Говори, не томи.

— Ты чудо, — пробасил собеседник. На мгновение его взор затуманился, грубые пальцы погладили запястье бережно и нежно: — Дивная ручка… С тобой невозможно спорить, Мэлли. Я не хочу так дешево оценивать сделку, но я согласен и готов все выложить. «Приз» с ночи стоит у дальних пирсов, ошибиться никак нельзя. У этих ненормальных на парусах знак штормового ветра, словно есть благо в том, чтобы звать беду на свои головы.

— Спасибо. — Голос Амели стал певучим и легким. — Про их нового рулевого что скажешь? Припомни.

— Ничего нового в нем нет, разве что молод, — усмехнулся в усы собеседник и наполнил ромом глиняную кружку. Заговорил монотонно, ровно: — Южанин. Очень надежный штурман, капитану он то ли стражник, то ли помощник, хотя зовется по привычке рулевым. Чует море. В незнакомых водах может провести шхуну без лоцмана. Однажды проговорился, что стал таким, поскольку с детства знал повелительницу вод.

— Превосходно, — улыбнулась Амели. Погладила рубаху собеседника, расправила возле шеи и напела ему в ухо: — Отдыхай. И не пей много, ты ведь спешишь домой, к семье. Ты не любишь ром.

— Я? — поразился житель Нагрока. Тряхнул головой, с отвращением глянул на кружку: — Хотя, если разобраться… гадость и есть. Пойду, что там мои олухи тянут с погрузкой?

Амели кивнула, бросила на стол монетку и выскользнула на улицу. Ее аккуратные башмачки простучали по мостовой до пирсов и без задержки заспешили по доскам торговой набережной к дальним причалам. Символ штормового ветра, принятый на юге, — поющая раковина — украшал всего один парус, сейчас расправленный, что весьма удачно. Его, совершенно новый, только что подняли на главную мачту взамен прежнего, порванного.

— Ветер их точно не обходит стороной, — отметила Амели и крутнула в пальцах монету, подзывая лодку. Указала на «Приз»: — Мне надо попасть на борт. И быстро.

— Еще бы, — отозвался рулевой, принимая плату. — Этих шалых выловить в порту — удача. Уже загрузились, к ночи уйдут, уж я вижу. Жадные они, что ли? Беспрерывно в движении.

— Знаю, два раза не успевала застать, — согласилась Амели. — На сей раз не уйдут. Я ведь еще не забрала свой груз.

— Ага, тогда, получается, это вас они ругают всей командой, — развеселился рулевой лодки. — Не икается?

— Это мне-то? От чужих голосов и пожеланий? — рассмеялась Амели. — Никогда.

— Тысяча прожорливых акул, вот и она! — пискляво возмутился белобрысый юнга «Приза», подражая говору и повторяя слова своего капитана. — Разрази меня гром! Из-за вашего ларца, щекочи его медуза, мы, госпожа, завязли в илистом болоте этого вонючего порта. Того и гляди упустим ветер.

— Ветру сейчас не до вас, — тихо, неразборчиво для окружающих, сказала женщина. — Он баюкает корабль сирина.

Амели ловко взобралась по трапу, не дожидаясь, пока подадут сходни, более приличествующие для столь важной гостьи. Женщина кивнула спешащему навстречу огромному мужчине с тесаком, нелепо прилаженным в грубых ножнах поверх белого поварского передника. Ей уже несут ларец. Амели усмехнулась. Всплеснув руками, обиженно изогнула красивую бровь:

— Даже не угостите меня вином? Где ваш грубиян-капитан, я желаю сказать ему несколько гадостей, оставшись без сладкого.

— Как можно, — возмутился капитан, смутно знакомый Амели по случайным и недолгим встречам в столице или на пирсах, близ кораблей адмирала Ногорро. — Амели, вы мне разрываете сердце, вы улыбаетесь моему брату и не замечаете наш «Приз», а заодно и меня. И вот наконец-то наступил великий день, вы осчастливили нас заказом… и упрекаете в негостеприимности, как можно? Мы, госпожа Тэль-Роз, просто умоляем откушать и оставить запись в нашем журнале. Все уже готово. Ваше любимое сладкое с ореховым привкусом, креветки под кизиловым соусом, сыр с плесенью, из-за которого мой юнга зовет этот порт помойкой. Все к вашим услугам. Только не покидайте нас слишком быстро, мы готовы бросить все дела и служить вам одной. Это мой корабль, и я очарован. — Капитан галантно придержал дверь каюты и, уже войдя и закрыв ее, тихо добавил: — К тому же я с некоторых пор получил возможность обдумать новые ценные сведения… И предпочел пока что никому не излагать выводы даже в виде сплетни. Амели, я вас подозреваю во многом. Я от души надеюсь, что не обманываюсь в своих домыслах. Амели, я мечтаю хоть разок побывать на Запретных островах, и чутье мне подсказывает, что вас можно просить об одолжении.

— В интересах короны стараетесь? Карты составляете, выявляете течения, интересуетесь жемчугом? — напела Амели.

Она пристально посмотрела на собеседника, ловя выражение лица. Улыбнулась, не найдя опасных признаков лжи или сокрытия тайны. Села за стол, с интересом рассмотрела бутыль и пару бокалов, креветки и прочую снедь. Все было подано с шиком, достойным королевского стола. Капитан подвинул стул гостьи и устроился напротив.

— Глупости. Зачем Тэль-Марам жемчуг, мы не бедны и без него, — отмахнулся он. — Мой брат Ногорро — с некоторых пор адмирал, он мечтал об этом и он доволен ярмом службы короне. Пусть рисует карты и замышляет дальние походы. А я просто странствую. Вы, вероятно, знаете, что берег Дэлькоста мне совершенно не мил, я здесь лишний… Знаете, я позволю себе покаяться перед вами в тяжком грехе. Я завидую одноглазому торговцу с Запретных островов. Он устроил себе жизнь, достойную моряка, он обманул всех и обрел семью… Мне невозможно жить здесь, но вне привычного мира, там, где мой титул не имеет силы, утратят смысл и препоны долга… Я надышусь, налюбуюсь — и, может статься, однажды осяду в тихом домике у берега. Одна беда: я пока на загадочном южном берегу не построил себе дом. Ваше сердце еще не освободилось от непонятной мне приязни к нашему тоскливому, лживому и нудному величеству Альберу?

— Увы, капитан. Но, может быть, я вам помогу отыскать интересный… маяк, — задумалась Амели. — У моей давней подруги есть дочь. Она гораздо красивее меня. Ей девятнадцать, девочка сводит с ума родню нелепыми бреднями. Желает ловить пиратов. Знаете ли, она обладает даром, сходным со способностями вашего рулевого, слышит ветер и превосходно разбирается в навигации. Но острова не дают ей нужного, там навигация доверена рулевому, и на веслах тоже сидят мужчины.

— Почему же я с ней еще не знаком?

— Тут нет моей вины, вас трудно застать на суше, — напомнила известное всем Амели. — Признаю, после скандала с сиреной и этим сумасшедшим одноглазым папашей мне пришлось улаживать много сложных вопросов. Вы — последнее препятствие, мешающее берегу забыть то, что ему следует забыть. Я отправила письмо араави и получила ответ. Вас допустят к островам. Дальнейшее — вне моего понимания и влияния, я не знаю, что случится с кораблем и командой, сохраните ли вы память. Будете рисковать?