Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

Я пишу брату, что у меня остается всего один шанс. Лорды уже наигрались с Олбани и теперь жаждут возвращения истинного короля. Если Генрих мне поможет, то я подкуплю одних, найму других и убеждением переманю на свою сторону оставшихся из них. Но он должен знать, что меня окружают враги. Если меня заставят писать ему против моей воли, то я стану подписывать свои письма так, как подписывала их наша бабушка Маргарита – «R». Если буду писать сама, то подпишусь только своим именем, Маргарита. Он должен следить за подписью, должен прислушаться ко мне, должен немедленно выслать солдат. Теперь у нас есть все необходимое для игры, у нас, Тюдоров. Мы должны выиграть.

Герцог Олбани, может, и потерпел поражение в парламенте, но лорды согласились с ним в том, что моему сыну, юному королю, небезопасно оставаться на моем попечении. Поэтому он собирается забрать его у меня. Вернее, обоих моих сыновей. Он собирается забрать Якова вместе с маленьким Александром. У меня собираются отобрать детей, а я не могу им помешать.

Возможно, Олбани и ловкий интриган, но я – королева. Я позволяю членам парламента подойти к подъемному мосту замка Стерлинг и встаю в воротах, держа своего старшего мальчика за руку. Мы выглядим одновременно и слабыми, и несгибаемыми. Я велела Якову высоко держать голову и не произносить ни слова, не переминаться с ноги на ногу и не глазеть по сторонам. Заодно я обучаю его, как надо вести себя за пределами крепостных стен, за которыми для него начинается совсем другой мир, и получаю возможность увидеть, что будет происходить, когда французский герцог привезет только что назначенных французских опекунов, чтобы забрать маленького короля от его матери.

Мы готовим для них настоящее представление, и я прилагаю все усилия, чтобы мы выглядели в их глазах именно как героиня и ее малое дитя. За мной стоит мой двор в сто слуг и охрана на изготовку. Все в полном молчании, с мрачными лицами. Мой юный красавец муж держит руку на рукояти меча, словно он готов дать отпор любому, кто посмеет напасть на меня.

Крошка Яков совершенен. Я одела его в зеленый и белый цвета, чтобы напомнить всем о том, что он – принц рода Тюдоров, но на его спине висит лира его отца. И это напоминание было не напрасным. На мне белое платье, как у мученицы, и в напоминание о вдовьем белом цвете, но у платья золотой шлейф и тяжелый тюдоровский чепец в золотом цвете, который венчает мою голову, как корона. У меня уже большой живот, и он напоминает окружающим, что это я родила королю Якову наследников. Рядом со мной стоит нянька, держащая на руках маленького Александра, одетого в чисто-белую кружевную рубашку.

Все, кто видит меня сейчас, видят вдовствующую королеву, короля Шотландии и его брата, маленького графа Росса. Белые одежды делают нас небожителями. Кто посмеет разлучить нас? Кто посмеет опустить с небес на землю?

Увидев нас, народ начинает бушевать в знак одобрения. Мы – королевская семья Стюарт, нас тут любят. Люди поднимают такой крик, что в нем уже ничего другого не слышно. Народ сходит с ума, увидев своего маленького короля и его мать одетыми в мученический белый цвет, бледными, с явными признаками моей новой беременности еще одним ребенком Шотландии. Когда делегат от парламента делает шаг вперед, я обращаюсь к нему:

– Остановитесь и назовите цель вашего визита!

И тут же вижу, как перекосилось лицо советника, стоявшего ближе всех остальных. Он понял, что при таком настроении толпы им не удастся легко выполнить свою задачу. Он явно желает оказаться где-нибудь подальше отсюда и уже сомневается в том, что ему удастся что-то сделать. Очень тихо он говорит мне, что пришел, чтобы забрать короля, что мальчик должен жить под опекой новых доверенных лиц, выбранных герцогом Олбани, но толпе не нравится его скрытность. Она разражается криками:

– Громче пой!

– Что он там говорит?

– Шепчет, как злодей, чего скрывать-то?

Я делаю едва заметное движение рукой, и между нами падает решетка, оставляя делегацию парламента снаружи, а мою семью – в безопасности внутри. Яков вздрагивает от грохота цепей, но я щиплю его за руку, чтобы напомнить – он не должен плакать.

Толпа разражается одобрительным ревом, и я изо всех сил кричу, что я сама опекун для своих детей, поскольку я их мать. А раз так, то они останутся со мной. Закрыв глаза, я купаюсь в народном одобрении и обожании, позволяя ему восстановить мои силы, затем размыкаю веки и смотрю прямо в лицо парламентариям. Этот поединок я выиграла, а они проиграли. Я улыбаюсь им и увожу сыновей и слуг внутрь крепости. Арчибальд следует за мной.

Я стараюсь удержать это ощущение победы, запомнить гул и рев толпы и осознание того, что Шотландия любит меня. Я стараюсь запомнить нежное прикосновение руки Якова к моей руке, утверждающее меня в осознании того, что у меня есть сын, этот сын – король на своей земле. Что может быть больше этой радости? Я достигла того, на что у бабушки ушла долгая и непростая жизнь, а мне всего двадцать пять. У меня есть семья и муж, который рискнул всем, чтобы быть со мной. Я изо всех сил цепляюсь за любовь шотландского народа к моему погибшему мужу, к сыну и, надеюсь, ко мне тоже. Я стараюсь найти силы в своей любви к Арду и в то же время не думать о том, чего она мне стоила, и как раз в этот момент я получаю письмо из Англии с неразборчивой подписью Марии на конверте, запечатанное королевской печатью Франции. Она использует королевскую печать, и я понимаю, что теперь она будет считать себя королевой Франции, отныне и навсегда.

И она пишет и пишет в этом же духе, предсказывая, что Генрих не сможет сердиться на нее вечно. Он вынудил их жить в бедности, и они никогда не смогут вернуть ему колоссальный долг, но он любит своего друга Чарльза и души не чает в своей сестре. В длинном письме она повторяет одно и то же снова и снова, добавляя глупые высказывания и восторги по поводу своего счастья на полях.

В самом конце она говорит, что почти уверена в том, что вскоре ей простят назначенный долг, потому что Генрих пребывает в очень приподнятом настроении из-за беременности Екатерины. Они уверены, что на этот раз она сможет выносить ребенка весь срок, и все лекари говорят, что у нее все идет хорошо.

Я кладу письмо на колени и выглядываю в окно. Я напоминаю себе о том, что в моей детской растут два сына и что я ношу третьего ребенка. И я вышла замуж не за безродного искателя удачи, которого теперь пытаюсь навязать своей семье и вытащить в благородные. Если у нас с Ардом родится сын, то он не будет принцем, но дворянином по крови при своем праве.