Таежная кровь - Владимир Топилин

Скользящий график – нарушение всех естественных циклов нормальной жизни человека, любого, с самыми «стальными жилами». Вплоть до нервных срывов. Режим посменной работы: «трое через двое», то есть трое суток – в вечернюю смену, два дня – отдыха. Потом три смены с утра, и опять два дня перерыв. Затем три смены в ночь, два дня отдыха. И так недели, месяцы, годы напролет. При таком режиме работы человек «теряет время», путает день и ночь. Не может привыкнуть, «поймать» свой сон. Отсюда бессонница, нервные расстройства, депрессия, физическая усталость, физиологическое старение организма. В результате чего прогрессируют вышеупомянутые профессиональные болезни.

А после работы ждут домашние дела. В стайке мычит корова. Грядки подернулись сорняками. Картошку пора окучивать. Не говоря о ежедневных «невидимых» заботах: сварить, постирать, помыть, истопить, принести… Все сразу и не вспомнишь. Какой может быть после работы отдых? Управиться бы вовремя. А там время подошло, опять на работу надо. Под глазами – мутные тени от недосыпания. На сером лице проступила паутина преждевременных морщин. В хозяйственной сумочке – неизменный атрибут – анальгин от головной боли. Для сравнения вспомнилась реклама: «Хорошо иметь домик в деревне!» Там тридцатилетняя загримированная «старушка» холеными ручками гладит свою коровушку. А ручки те едва ли щупали вымя коровье…

При составлении графика отпусков возникают непредвиденные споры. Всем женщинам хочется отдохнуть летом. Не потому, что каждая поедет в Сочи. Все хотят иметь свободное время на покосную страду, которая в таежном селении длится месяц или меньше, в зависимости от погоды. Работы вручную: литовками, граблями, вилами. Все через «горб», натруженными, загрубевшими ладонями, на которых не проходят мозоли.

Примерно в таком «режиме» проходит жизнь местных женщин. Не случайно сложилась пословица: «От рассвета до заката на плечах несу Филата». Под «Филатом» подразумеваются «прямые обязанности»: дом, работа, хозяйство, семья.

Людмила Матвеевна прожила в подобном режиме большую часть своей жизни. Пятнадцать лет «посвящены» работе на водоотливе. Два срока. Две «подземки». Много это или мало? Об этом расскажут серые потускневшие глаза, паутинки у глаз и морщинок на лице. Болят натруженные руки. Стонут нервы. От тяжелой работы, постоянных переживаний.

Не случайно сравнивают детей с пальцами матери: порань любой – боль в сердце отдается. Чуткая душа матери постоянно переживает за сынов остро: что в сравнении с этим ушиб фаланги! Людмиле Матвеевне кажется, случись что с одним из сынов – рука по плечо отнимается… Переживаниям «способствует» их образ жизни: братья – охотники, как и отец. Жизнь связана с тайгой, где не все гладко, как на аллее городского парка. Непредвиденные обстоятельства встречаются гораздо чаще, чем этого желаешь. Задержится кто-то из них на охоте, а у матери сердце стонет, разные мысли роятся в голове: «Где он? Что с ним?» Руки опускаются, а губы шепчут молитву: «Господи! Помоги!» Напряженные нервы словно прокалывают раскаленными иголками. Ежеминутные мысли о детях… Ни сна, ни покоя. Нет отдыха, нет забвенья. И так довольно часто, когда проходят все сроки ожидания, а сыновья не вернулись из тайги.

Можно представить состояние Людмилы Матвеевны, когда прибежала Светлана и сказала, что сын не вышел к положенному времени. Будто кто вонзил в ее сердце стальной гвоздь, а на кончики пальцев пролил расплавленный свинец. И с каждым последующим часом – все больнее. Нет сына! Кто-то невидимый острым жалом секиры словно отрубает по кусочку от пальчиков. Боль любящей матери… Трудно представить что-то более трагичное…

Не всякий человек знает, что такое выстраданное ожидание, мучительная боль от неизвестности о судьбе сына. Боль не уходила, не затухала несколько суток.

Когда Топ увидел маму после того, как его вынесли из тайги, долго не мог понять, что произошло с ее лицом. Может, противные пауки добрались из тайги и наплели паутину? Или красивое лицо осыпал пепел потухшего костра? А может, естественная «вуаль» времени так быстро прикрыла очарование молодости…

Мама возле него не могла присесть ни на минуту. То стремительно уходила к санитаркам, спрашивая свежее, чистое постельное белье на «про запас», на ходу узнавая у больных из соседней палаты, где можно взять чистой прохладной воды. То бежала на кухню разогревать ужин… У нее уже был опыт двухлетней давности, когда Топ около месяца вот так же лежал в больнице, пораженный энцефалитным клещом. Все время Светлана находилась при нем, совмещала несколько обязанностей: санитарки, сиделки, верной подруги, жены, матери… Она не хотела, не желала уступать кому-то свое место рядом с ним. Но тогда, несмотря на его тяжелое состояние, был виден результат, определенный хоть каким-то сроком подобной болезни.

Теперь же все было по-другому. Никто не знал, как долго придется пробыть в больнице и что следует за страшным диагнозом: «перелом шейных позвонков». Может, что-то похожее со сломанной рукой, которая заживает за полтора месяца? Или на растяжение связок ноги, восстанавливающихся еще быстрее? Неизвестность, говорят хуже всего, сложнее расстояния и времени. Второе и третье можно преодолеть за определенный срок… А здесь, чтобы разобраться, нужно узнать прогнозы врачей и лишь потом делать какие-то выводы.

Светлана тоже ждала заключения врачей. Главное, они были вместе после такого трудного времени ожидания, тревог, переживаний. Четыре дня – как четыре года. Каждый час показался месяцем. За это время многое произошло: догадки, предположения, рассуждения, сомнения и даже гадания. Все осталось в прошлом, в тех долгих напряженных сутках. Она тогда ни разу не сомкнула глаз, до звона в ушах вслушивалась в звуки притихшей ночи. Не могла думать от боли в голове. К окончанию последнего срока, когда Топ не пришел, она не могла смотреть на себя в зеркало. Понимала, что выглядит ужасно: осунувшееся лицо, запавшие, покрасневшие от слез глаза, тени на веках. Не время следить за собой. Только чтобы ему было хорошо. Прижимая к себе дочку, даже не пыталась сдержать нахлынувших слез, горько плакала, нашептывая подрагивающими губами: «Только бы был живой…»

Общее горе делает близких людей еще ближе. Находясь в обществе дорогой свекрови, мамы и бабушки, Людмилы Матвеевны, Светлана и Алена еще раз почувствовали родственную связь. Искренние, сердечные переживания, общие мысли, слова, молитвы в течение напряженных часов ожидания превратили их в одно целое. Общим было и то, что в них жила непоколебимая надежда на встречу, на благополучный результат поисков. Может, благодаря посылам их любящих сердец Всевышний сжалился над ним, продлил его существование до определенного времени и подарил желанную встречу.

Теперь все в прошлом, как растаявший туман, угомонившийся ураган, расплавившийся лед. Но прошлое еще рядом, и Светлана не забывает о нем, оно и сейчас еще жжет измученное сердце. Находясь в полузабытьи из-за бессонных ночей, она не перестает мысленно благодарить Создателя за то, что помог спасти мужа и отца.

Ночь добра и прохладна. Спят убаюканные, уставшие за суматошный день больные. Стены больницы словно стерегут покой. Большая белоснежная палата похожа на сонное царство.