Таежная кровь - Владимир Топилин

О том, что необходима срочная операция, доктор Субыч сказал еще вчера вечером. Вопрос был в другом. Хирургическое вмешательство должен произвести опытный, квалифицированный специалист, нейрохирург. Речь шла о стволовых клетках спинного мозга. Предстоящая операция настолько сложна, что Александр Павлович не имел права делать ее, тем более в условиях больницы такого ранга.

Начались переговоры. Приводились убедительные доказательства в необходимой помощи специалистов краевых больниц, медицинского обслуживания другого уровня. После долгих переговоров с кем-то в городе Красноярске наконец-то получили утвердительный ответ: ждите, будет санрейс и нейрохирург из краевой больницы.

Потянулись тяжелые, напряженные минуты, часы ожидания. Непредвиденные преграды на пути к выздоровлению заставляли родных искать силы для того, чтобы не выдать переживания сыну и мужу. Понимали, что от каждого часа зависит не просто здоровье, а жизнь Топа. Скоро ли появится долгожданный врач? Для родных и близких – особенно мучительно, нервы у всех были на пределе. Казалось, что задержки не оправданные.

Впрочем, на первый взгляд все казалось не так уж и плохо. Теперь Топ находился под контролем врачей, а не в тайге один. Это способствовало его хорошему настроению. В минуты бодрствования он слабо улыбался, пытался шутить, превращал в шутки воспоминания о недавних днях, проведенных, как в западне, в тайге. Казалось, что он не заботится о своем состоянии…

Светлана видела, что это всего лишь плохая актерская игра, маска. А на самом деле ему сейчас очень плохо. Тусклый блеск глаз, бледное лицо, низкое давление говорили о его истинном положении. Видела, как Топ мучается от боли, с каким отрешением смотрит на белоснежное убранство палаты, чужое ему окружение.

Трудно передать состояние преданной подруги, которая пыталась разделить его «черные часы». Боль, жалость, нежность, ласка, гордость, любовь заполонили ее сердце. В глубине сознания затаились тревога, страх. Конечно, были видны усталость, нервное напряжение от ожидания и бессонницы, а еще бессилие от того, что она не может хоть что-то изменить. И неизвестно, кому в тот момент было тяжелее. Ему, вернувшемуся к людям, или ей? Изо всех сил она скрывала свою печаль, свои думы и настроение, пыталась подбодрить, разделить с ним его боль.

Каждый день Светланы занят до последней минуты. С раннего утра – на ногах у его постели: накормить, проследить за процедурами, находиться рядом во время осмотров, запоминать рекомендации медиков. И, конечно, исполнять просьбы или пожелания Топа, прибираться в палате и много других мелких, вроде бы незаметных дел и обязанностей при уходе за тяжелым больным. Отлучиться из палаты можно лишь тогда, когда Топ спит, но не больше пяти минут, потому что капельницы требуют к себе постоянного внимания. Был такой день, когда внутривенное лекарство вводили на протяжении одиннадцати часов!

Ночь проходила спокойнее, без суматохи. Но все равно через каждые два часа надо его переворачивать. Какой может быть сон? А к утру голова – как пустой бубен шамана, нет сил двигаться. Однако надо! Через силу, превозмогая усталость, она вставала на новую вахту. День за днем. Неделя за неделей. В течение шести месяцев.

Вертолет из Красноярска прилетел лишь на третий день… Бодрый, темпераментный молодой нейрохирург, парень не старше двадцати семи лет, вошел в больницу в образе Александра Македонского, который, покорив мир, не имел на своем пути преград. И представился едва ли не самым опытным нейрохирургом по краю на санитарных рейсах. Сразу же, едва переступив порог больницы, он браво отдавал распоряжения «периферийному медперсоналу», заключавшиеся в некотором неудовлетворении работой, вроде как: «я уже прилетел, а у вас тут мухи в ложке! Почему не подготовили больного?» Посыпались и другие упреки. В общем, дал понять, кто здесь главный. Быстро просмотрев снимки, результаты флюорографии, он пренебрежительно положил их обратно на стол Субычу. Сие можно понимать так: «Стоило из-за этого меня вызывать?! Да у него же просто вывих! Не могли сами вставить позвонки на место? Да я такие травмы носовым платочком вправляю!» Потом зашел в палату, расспросил о самочувствии больного, приободряюще положил руку на плечо. Вроде как не бойся, парень, все будет хорошо, я тебя сейчас на ноги поставлю!

Топа переложили на каталку, повезли в операционную. «Отключили» наркозом ровно на пятнадцать минут. По твердому заверению приезжего «опытного» доктора этого времени было вполне достаточно, чтобы провести «рядовую сбойку» позвоночников. А затем своим носовым платочком(!) он пытался устранить травму. (Стоит только представить, как вправляется вывих, чтобы понять, что творилось со спинным мозгом под воздействием сломанных позвонков.) Затем, как полагается, сделали флюорографию. Теперь уже не сбоку, как это было в первый раз, а спереди. В этот раз, теперь уже присмотревшись более внимательно, нейрохирург наконец-то рассмотрел, что у Топа далеко не вывих, а действительно – перелом позвоночника.

Образ смельчака Александра Македонского очень быстро обрел вид «пораженного Наполеона». Молодой нейрохирург понял, что травма гораздо серьезнее, чем он предполагал. Возможно, подумал, о последствиях «вправленного вывиха». Тем не менее вновь обратился к анестезиологу, чтобы тот опять «отключил» больного. Теперь уже на гораздо большее время, для операции.

Все это время находились рядом, в коридоре: Людмила Матвеевна, Светлана и Степан Гаврилович. Ждали, когда нейрохирург выйдет из операционной и объяснит, насколько удачно прошло медицинское вмешательство, каких результатов ожидать в ближайшем будущем, на какой срок настроиться для полной реабилитации сына и мужа. Было решено попросить его увезти Топа в Красноярск. Все-таки в краевой больнице гораздо больше возможностей для лечения, чем в глубинке. Полные надежд, все трое обсуждали возможные варианты ответа. Но, как говорится, рано радовались.

Сразу по окончании операции нейрохирург пригласил их в отдельный кабинет, где, выслушав просьбу родных, после непродолжительного молчания высказал заключение. Дословно передавать невнятно произнесенные медицинские термины вперемешку с какими-то эпитетами нет смысла. Недолгую речь уставшего доктора можно сравнить со скальпелем хирурга, который вдруг отрезал здоровую руку. Даже не стараясь увильнуть от ответа, доктор в итоге подготавливал всех троих к перспективе, недалекому будущему.

В кратком изложении выглядело примерно так: «Травма редкая, очень тяжелая, мало, кто в таких случаях выживает. Удивительно, почему Топ до сих пор жив. У него должна была наступить мгновенная смерть еще тогда, при падении. Взрывной, оскольчатый, компрессионный перелом шейных позвонков со сдавливанием спинного мозга не совместим с продолжением жизни травмированного человека. Исход однозначен. Смерть в течение ближайших дней. Несколько причин: постепенное поражение спинномозговых клеток, восходящая инфекция от пролежня, застой в легких. Самое большое: пять-семь дней. Не больше. А то, что вы просите перевезти его в краевую больницу, не имеет смысла. Такими, как он, заполнены все койки. Да и себе будет дороже… везти обратно».

На общепринятом языке «простых смертных» звучало: «Готовьте доски». Наверное, в обязанности доктора входило говорить родным правду, какая бы она ни была. Сказал, сел в вертолет и улетел, оставив всех наедине с неизбежностью, грядущим горем.