Директория. Колчак. Интервенты - Василий Болдырев

Обилие естественных двигателей (вода), боязнь пожаров были причиной самого широкого применения электрификации. Электрическую энергию в Японии не экономят, лампочек никогда не выключают, и в установленные часы вся Япония мгновенно «вспыхивает» электрическим светом.

Особенно красивы ночью движущиеся огоньки рикш, их тысячи во всей Японии.

Я подолгу стою перед магазинами посуды и рыбными. Первые – выставка удивительно красивых и изящных чайников, чашек, хибачи[36], пепельниц, ваз и пр.; вторые – поражают изумительной чистотой и ловкостью приготовления порций для продажи. Японским хозяйкам остается только жарить. Магазин выпотрошит, вымоет, распластает и пришлет вам на дом заказ, даже в том случае, если бы вы заказали всего одну порцию, то есть на несколько сен.

Япония слишком бедна, чтобы делать заказы больше того, что строго необходимо на один обед.

Заказы делаются и по телефону, учреждение это работает, впрочем, не всегда исправно: японские телефонистки переняли, видимо, у своих европейских товарок манеру медлить тогда, когда вы особенно торопитесь.

На Гинзе, как и везде в Японии, множество гостиниц, ресторанов, есть, конечно, и «чайные домики» – это невинное название далеко не соответствует действительности: в чайных домиках, кажется, менее всего пьют чай.

По пути в отель опять видел бегунов в белом, среди них несколько разновидностей: 1) родственники тяжелобольных – бегают по храмам, прося их исцеления; 2) юродивые – бегают из храма в храм ради религиозного искуса и 3) разносчики сенсационных листков – бегают с криками «гог-вай, гог-вай» (чрезвычайно), с целью их распродажи.

Токио. 26 января

На пути из русского собора разговорился с молодой соотечественницей Е. Она уже третий год в Японии, служит в японской конторе и очень жалуется на местную жизнь. Говорят – это общий удел всех, кто уже успел пережить первое обаяние Страной восходящего солнца.

Отсутствие общественности в европейском смысле, отсутствие живого духовного общения с окружающими начинает сильно тяготить европейца. Особенно тяжело это, по-видимому, русской душе и сердцу, не захваченным полностью учетом иен и долларов.

Ведь, если бы не книги, даже мне, еще недавнему гостю Японии, с 8 часов вечера буквально деваться некуда. В 9 часов отельная жизнь замирает, особенно в нашем Station Hotel’e, где не бывает даже столь обычных теперь танцев и приличной музыки. Наш оркестр за обедом больше настраивает инструменты, нежели играет.

Днем понес наказание за переоценку своего знакомства с Токио. Надо было отдать визит морскому агенту адмиралу Дудорову. В адресе, добытом Гуковским, значилось «Тансимачи, 62». На плане, который до сего времени служил мне верой и правдой, я быстро нашел Танси-мачи, выбрал подходящий трамвай и быстро добрался до Танси-мачи.

Начал искать узкий переулок против будки городового – это было указано в адресе. Оказалось, против будки целая улица с трамваями. Спрашиваю № 62 (показываю заготовленную бумажку с соответствующим иероглифом). Показывают на узенький переулок. Проверяю: «Это Танси-мачи?» – «Да, Танси-мачи». Ликую, но в переулке, кроме грязи и забора, ничего.

Навстречу пробирается молодая японка с детьми. Показываю ей бумажку с адресом.

Сочувствует моим поискам, любезно улыбается и показывает рукой в обратную сторону.

Взаимно раскланиваемся среди грязи, расходимся.

Опять ничего не нахожу.

Возвращаюсь снова к будке городового, тот внимательно посмотрел на адрес, крикнул: «Подождите, пожалуйста!» – и опрометью бросился в противоположный магазин.

Вернувшись оттуда, сначала достал истрепанные частички плана города, но, видимо, сам ничего не разобрал в них, достал другой план-свиток.

На помощь подошел его коллега – нашли и «Танси-мачи», и «№ 62». Я еще раз объяснил, как мог, что ищу русского адмирала. Они опять показывают на узкий переулок, где я только что раскланивался с японкой.

На выручку пришел молодой интеллигентный японец. Кое-как по-английски объяснил ему, что мне надо. Не понимая моего английского языка, он, по свойственной японцам лукавой вежливости, извинился, что плохо говорит по-английски. Я, признаться, не обратил внимания на эту оценку моего знания английского языка, так как около часу уже бегал от будки к узкому переулку и обратно, перезнакомился со всеми находившимися на этом пути торговцами, рикшами и был рад новой помощи.

Мой новый знакомый предложил мне вновь пройти к будке. Там оказалось уже три полисмена, причем самый маленький из них и наиболее молчаливый возымел явное намерение всюду следовать за мной.

Теперь, к великому удовольствию ребятишек и нянек с детьми, мы уже впятером рассматривали план, отыскивая проклятый № 62 – жилище Russian admiral D.

Пошли опять в узкий переулок с другого конца, но тоже ничего не нашли.

Мой новый знакомый по пути спрашивал торговцев, угольщика, фруктовщика, побеседовал через окно с бакалейщиком, вызвал какую-то девицу в очках из бумажного магазина, все было тщетно.

Не оставалось никакого сомнения, что весь квартал Тансимачи успел уже ознакомиться с моей задачей и тщетно ломал голову, где же скрывается русский адмирал.

Маленький полисмен действительно прикомандировался ко мне, но оставался самой молчаливой фигурой в нашем трио. Из предосторожности, чтобы не попасть в участок, я уже объявил, что я русский генерал.

Вернулись опять к будке, и тут только осенила меня мысль проверить по телефону адрес. В будке был только полицейский телефон, пошли в соседний магазин. Повторив раз сто – «маши-маши» (пожалуйста, «алло»), молодой японец наконец получил ответ и записал «Танси-мачи № 62» и еще что-то. Не прочитав последнего слова, я попросил вызвать к телефону адмирала.

Сначала говорила супруга Дудорова, с которой я еще не был знаком, потом подошел сам адмирал. Я извинился за беспокойство и сообщил, что не могу найти его квартиры. «Да где вы?» Отвечаю: «Танси-мачи, в будке городового». – «Так это в двух шагах от нас, я сейчас пришлю за вами боя».

Я поблагодарил, но в это время помогавший мне молодой японец показал мне на третье слово, которое я не прочел, – оно обозначало Азабу, то есть совершенно другую часть города, я же находился в Усигомэ. Оказалось, что в Токио несколько Танси-мачи. Посмеялись, особенно вообразив поиски адмиральского боя. Пришлось взять автомобиль, и, конечно, без труда нашли адмирала.

Теперь история с боем. Не найдя меня у будки, он доложил об этом адмиралу. Там забеспокоились и послали боя разыскивать меня по другим Танси-мачи. Их оказалось пять, и, когда я уже пил чай у адмирала, несчастный бой неутомимо доносил из ближайших полицейских участков о своих неудачных поисках, пока ему не сообщили наконец, что я нашелся.