Парадокс Севера - Виктория Побединская

Я слушала, боясь даже пошевелиться. Не в силах поверить в то, что такое вообще возможно. Как можно было выжить после всего этого безумия и не сойти с ума?

— Север, — позвала я тихо. — Как вы с Антоном смогли это пережить?

Он замолчал, а потом ответил:

— А кто сказал, что мы смогли?

Наступила тишина. Север встал.

— Я скажу твоей подруге, чтобы она вещи принесла.

И вышел из комнаты.

А я осталась сидеть, пытаясь переварить все, им сказанное.

Северов был закрыт. Всегда. И никто не знал, что находится у него внутри, именно поэтому его боялись. Именно поэтому уважали. Искренность — самое дорогое, что он мог позволить себе для другого человека. И то, что он открылся мне, будоражило и пугало одновременно.

Скрипнула дверь. Я встала, ожидая увидеть подругу…

— Викт… — но тут же напоролась взглядом на Адель.

Ей понадобилась секунда, чтобы оценить ситуацию. Меня в мужской одежде и с мокрыми волосами.

Она выбежала так стремительно, что я не успела даже выдохнуть, но у входа столкнулась с Севером.

Я не хотела слышать их разговор. И если могла бы, закрыла уши, двери, но боялась и пошевелиться, стоя босым ногами посреди комнаты.

— Ты издеваешься, Вик?

Я зажмурилась, ладонями закрывая лицо.

— Я ни слова тебе не сказала, когда ты нес тот бред. Про подмену, про квартиру, про Тарона, — выкрикнула Адель. — Всегда считала себя выше этого. Выше женских истерик. Но хватит!

— Я тебе все объясню, — судя по звукам борьбы, Север пытался удержать ее в комнате. — Она упала в бассейн. Ее девчонки столкнули. У Макса спроси, он был со мной.

— Разумеется, ведь Макс у нас поборник честности.

— Вон ее вещи у входа, насквозь мокрые. Посмотри, если мне не веришь.

Я вжала голову в плечи, молясь, чтобы Адель смогла понять. Желая оказаться где угодно, не здесь. Провалиться под землю.

Пару секунд они молчали, а потом Адель прошептала:

— Даже если так, даже если я поверю, что она свалилась в бассейн, но какого черта, Вик?

Он тяжело вздохнул.

— Сколько раз я еще должен буду повторить, что кроме тебя мне никто не нужен?

— Академия захлебывается сплетнями. И главная их причина — эта девчонка, а теперь ты еще и к нам притащить ее решил?

— Это не просто девчонка. Она была девушкой моего брата. И ей нужна была помощь. Это мой долг.

— Да плевать мне, кем она была! — взорвалась Адель. — Снова этот долг! Я терпела все. То, что ты мог целыми днями молчать, пропадать в академии и больнице, борясь со своими демонами. Твое безразличие. Твою холодность. Но вот за дуру меня не надо принимать.

— Ты знала, — произнес Север, тон его голоса изменился. — Ты всегда знала, что для меня важно.

— Долг. Академия. Правила. А где мое место, Вик? Ты такой… — она словно захлебнулась в словах, но Север договорил за нее:

— И другим не стану.

— Мне надоело, Северов.

В коридоре хлопнула дверь. Север хрипло выругался, а потом дверь ударилась о раму снова.

— Адель, подожди. Да постой же ты!

Он унесся. За ней.

А я осталась.

Подобрав свои вещи, поняла, стоит исчезнуть тоже. Потому что вдруг стало больно так, что не вдохнуть. И это был не стресс или обида за то, что сегодня меня едва не утопили. Что-то другое. Настолько новое чувство, в котором я даже себе не решалась признаться. Потому что слишком сильно оно напоминало ревность.

Но еще больше в этот момент я боялась фразы, которую часто повторяла бабушка: «Берегись, ведь любовь и ненависть — равные соперники».

После всего, что случилось, мне требовалось время, прийти в себя. Следующие два дня мы с Лесей не выходили из комнаты, заказав пиццу и запоем смотря сериалы. По ночам же я мучилась бессонницей.

Стоило закрыть глаза, я тонула снова и снова... только никто меня на этот раз не спасал. Так что включив ночник, я погрузилась в чтение до скрипа на зубах слащавого романа, чтобы вытеснить из головы мысли, и где-то в середине ночи отключилась.

Меня разбудил голос Старостиной:

— Пора на пары, а то все завалишь! Экзамены на носу!

— Отстань!

Я закрылась подушкой и отвернулась на другой бок.

— Диан, хватит. Нельзя вечно прятаться, изображая из себя затворницу.

Она присела на край кровати и коснулась моей руки.

— Я с Максом говорила...

Я притихла, продолжая лежать.

— Семь человек покинули академию. Да и слухи поутихли вроде.

Опираясь на локоть, я привстала и обернулась.

— Почему семь? Нападавших ведь было шестеро.

— Медсестра тоже, — ответила Леся. — К ним ведь попала твоя медицинская карта.

— Но они могли ее украсть.

— Ты же знаешь, Северу плевать на любые оправдания.

Боже, вполне возможно из-за меня пострадал еще один, ни в чем не повинный человек. Я упала обратно на постель, натягивая одеяло на голову. Но его тут же с меня сорвали.

— Давай, — скомандовала подруга. — Вставай и надери им всем зад!

— Я не могу.

— Еще как можешь. А то бабуле пожалуюсь. К тому же я обещала ей фотку с зимнего бала.

Боже, дурацкий бал. Только его не хватало.

— Я не пойду. У меня нет пары.

— Есть.

— Даже не вздумай, Старостина. Я не позволю тебе снова отшить того второкурсника. Он всю стипендию потратил на цветы. Так что, нет. Я тебя конечно люблю, но не буду твоей парой!

— А я и не собиралась, — ответила она и протянула свернутый в коробочку листок бумаги. — Вот, тебе передали.

Воздух застрял в горле.

— От кого это? — осторожно спросила я, с трепетом подумав о Северове. Теперь он неразрывно был связан со всем случившимся, о котором хотелось забыть. Но также и с тем, о чем хотелось помнить. И развернула лист.

Внутри лежала рафаэлка и записка, таким почерком, будто писавший ее в это время на лошади скакал: «Почему мне кажется, что тебя надо снова спасать? Короче, завтра в восемь, Лап. Целую, твой Макс»

— Целую, твой Макс? — едва не задохнулась, читая из-за моего плеча, Леся.

Вот же дуралей!

И впервые за несколько дней я расхохоталась.

— Господи, не могу поверить, у тебя на самом деле есть пара, — заголосила Старостина, запрыгав от радости и выделывая в воздухе до безумия странные пируэты. — Мы будем танцевать всю ночь!