Демонология Сангомара. Яд и Меч - Д. Дж. Штольц

Лойс с хмурым лицом подошел к Рингви, осторожно коснулся рукава расшитой белоснежной рубахи и сказал.

— Рингви. Врет он все! Рабыня, вон та, рассказала по дороге, что старик — ее хозяин, в детстве купил ее в Зунгруне. А вот этот высокий богатей, клянусь матерью, владелец вон той сероглазки, которая боится признаться.

Юронзий в безмолвной ярости уставился на раба и сверкнул злыми глазами. Средним пальцем, окутанным снятыми с трупов кольцами, он указал братьям на Лойса. Вампир побледнел и отшатнулся, сделал шаг назад, еще один, но его схватили под руки четверо крепких мужчин из племени Р’онзий, как они называли себя сами. Пятый обнажил из ножен длинный господский меч.

— Нет-нет! Рингви, Рингви!!! Пощади меня! Рингви! — закричал дурным голосом и попытался вырваться пожилой вампир.

Не смотря на то, что Лойс был вампиром, существом более сильным, чем простой человек, четверо юронзиев так крепко держали его, что тот лишь трепыхался влево-вправо от ужаса. Багряные жилы вздувались на плечах людей песков, пока пятый размещал меч за спиной Лойса. В конце концов, вампира с силой толкнули назад, он насадился задом на клинок, что вошел в него лишь наполовину, упершись в кость.

Истошные вопли прокатились под куполом Плениума. Все рабы отошли чуть назад, прикрыли рты растопыренными пальцами. Кто-то уже блевал в углу, не в силах сдержать себя. Те, что были вампирами, смотрели на убийство чуть спокойнее и вдыхали запах крови. Даже несколько нагов, с их смиренными нравами, нервно отползли ближе к выходу. Две айорки стояли, одна бледнее другой, и всхлипывали. Лишь на лицах Вицеллия и Юлиана лежала маска безразличия, хотя, все-таки, граф не выдержал и свел на переносице брови, сморщив лицо.

Когда крики и стоны Лойса затихли, а в круглой комнате повисла тишина, Рингви улыбнулся как ни в чем не бывало.

— Настоящие воины Р’онзий всегда держат данное слово!

Братья Рингви, что скорее всего были просто его личными воинами, одобрительно кивали и тихо переговаривались между собой на неизвестном Юлиану языке.

Юронзий же после этих слов подошел к Кайе и улыбнулся, сложив руки на груди. Меж пальцами блестел клинок.

— Продолжай, женщина! Я тебя слушаю.

— Этот… старый… хрен. Он всегда унижал меня. — Кайя продолжала смотреть на тело Лойса, дрожала, но пыталась взять себя в руки. Она злобно ткнула пальцем в Вицеллия, едва ли не рыдая от гнева. Тот же чуть склонил голову и казался совсем спокойным. — Он насиловал меня, когда я была совсем юна! Он заставлял ласкать его… Прислуживать. Называл… слабоумной, оскорблял. Он — само зло! Он…

Вдруг Кайя замолкла. Испарина сменилась градом пота. Рукой айорка скользнула к горлу, посинела, судорожно открыла рот и попыталась схватить им воздух. Кайя тужилась что-то сказать, но не могла, словно мешал ком там, где она пыталась его сдавить, чтобы убрать. Хватка не ослабевала. Мешочек с монетами глухо упал на пол, а девушка рухнула сначала на колени, потом на бок. Ее тело изогнулось в судорогах, Кайя пыталась сделать вдох, хотя бы один, легкие горели… но не могла. Немые муки бьющейся и катающейся по полу женщины видели все. Рингви осторожно отступил назад и прищурился, не веря тому, что видит.

— Что… Как… — прошептал юронзий.

Тело замерло, изо рта пошла пена. Наконец, муки женщины прекратились и она умерла. Толпа в ужасе расступилась и задрожала, а мертвая Кайя оказалась в центре опустевшего вокруг нее зала, словно проклятая богами.

— Ну что ж, значит боги все-таки есть, а, Рингви? — поднял бровь Юлиан, спокойно взирая на тело вероломной служанки.

Рингви молчал. По его лицу не было понятно, бледен он или нет, но вытаращенные глаза опасливо смотрели на мордашку Кайи, которая отчего-то сделалась синей, вспухла и исказилась в жуткой гримасе.

— Отпустите их! Верните им все! — прохрипел Рингви, затем обратился сам к себе шепотом. — За что же меня боги так наказали? За что?

Перед троицей в страхе расступились все рабы, пропуская. Вицеллий с деловым видом подошел к мертвой Кайе, вырвал у нее из одеревеневших рук кошелек, придерживая его платком, и спрятал под плащ. Затем снял с айорки серьги и кольца, взял под узду кобылу Кайи, насмешливо зыркнул на притихших рабов и повел лошадь за собой. Юлиан забрал с пояса Лойса свой меч. Отряд взобрался на коней, которых вернули по приказу Рингви, и покинул город. Буквально за воротами Вицеллий Гор’Ахаг отпустил поводья кобылы Кайи, что шла, пошатываясь. Животное остановилось, качнулось раз, качнулось два, и упало на бок, захрипело и умерло. А уже через четверть часа маленький отряд, слегка поредевший, вздыбал пыль с тропы.

— Тео! Тео Юлиан! — радостно возвестила Фийя, когда Саддамет остался позади. — А вы говорили, что богов нет! Вот! Они нас защитили!

Воздух наполнил смех двух мужчин. Вицеллий искренне хохотал во весь голос, оторвавшись от книги по генеалогии. Лицо старика выражало столь безудержную радость, что стало будто бы моложе. Через пару минут, когда смех смолк и мужчины теперь лишь фыркали и с улыбкой поглядывали на ничего не понимающую женщину, Юлиан решил все объяснить.

— Фийя. Учитель использовал борькор на кошель и намеренно передал его Кайе, а она, касаясь своего лица смазанными ядом руками, умерла от удушья спустя десять минут, — сказал, посмеиваясь, Юлиан. — Ты же заметила, что кобыла, которую гладила Кайя, тоже погибла?

— Так это были не дюжи, а Вы!? — воскликнула изумленно и неверяще Фийя.

— Замечательное создание, — иронично изогнул бровь Вицеллий, возвращая себя в свое обычное вредное и ворчливое состояние. — Верит в богов, старается лишний раз не напрягать свой и без того недалекий умишко и делает то, что прикажут. Идеально. А вот ты, Юлиан, меня разочаровал! — старик ядовито хмыкнул.

— Почему, учитель?

— Мне пришлось подсказывать. Если бы я этого не сделал, ты бы и не догадался.

— Я благодарен Вам, Вицеллий, — прижал руку к груди красивым жестом Старейшина. — Каюсь, не сообразил сразу.

— Вот-вот! Старайся соображать быстрее. Ум твой хоть и велик, но весьма медлителен, — с этими словами, привычно поиздевавшись над учеником, Вицеллий погрузился в чтение.

Юлиан не ответил на поддевку, а лишь улыбнулся. Вицеллий был бы не Вицеллием, не съязви он в такой момент. Хотя старик и вел себя странно в последние дни, сегодняшний его поступок, как обычно выверенный, развеял все сомнения. Перед графом был все тот же Королевский Веномансер — ядовитый, как сама его профессия.

Разрушенный Саддамет остался далеко позади, а по левую руку острая гора, очень тонкая и высокая, становилась все четче. «Палец Густы» — такое забавное название носила эта вершина, в честь дюжа любви. Она служила условной границей между королевствами. Видишь гору впереди и слева? Значит, ты еще в Детхае. Палец Густы остался позади? Уже Дюльмелия. Это королевство, управляемое тремя Наместниками, имело выход к Черной Найге и служило главным продавцом драгоценных камней, которые добывались благодаря черному труду рабов. Из недр Дюльмелии извлекали также железо, медь, олово и серебро.