Восточный круиз - Владимир Синельников

Джинна пристально поглядела мне в глаза. Не знаю, что уж она там увидела, но женщина поежилась и произнесла лишь одно слово:

– Нет. Где ты встретился с ним? – после продолжительного молчания произнесла она.

Я рассказал ей о своих приключениях в Кайсаабаде.

– Он до сих пор находится там? – спросила женщина.

– Когда я несколько поспешно ретировался из мертвого города, демон смеялся мне вслед с крепостной стены.

– Теперь я уверена, что с тобой не может случиться непоправимого, – произнесла Мириам. – Если только ты сам не сунешь голову в петлю. Это надо же – договориться с демоном!

Я скромно пожал плечами. До сегодняшнего разговора я и не представлял, каким героем могу стать в глазах окружающих. При условии, конечно, что мне поверят.

– Ты точно не лжешь? – Джинна испытующе поглядела мне в глаза и сама же вынесла вердикт: – Похоже, что нет.

Мне так и не довелось воочию увидеть гулей. Эти ночные твари проигнорировали нашу компанию и не соизволили явиться для более близкого знакомства. Чему мы были только рады. Мириам настолько расслабилась, что под утро привалилась к моему боку и заснула, полностью положившись на меня в качестве караульного. Так что собачью вахту я отстоял в одиночестве, мужественно борясь с подступающим сном. Под утро, когда начало светать, я даже бросил поддерживать костер, оставив только несколько тлеющих углей. Предрассветная прохлада помогла справиться с сонливостью, а очень скоро беспокойно заворочалась и Мириам, пытаясь свернуться калачиком в своем платье, больше похожем на майку. В конце концов холод заставил ее вынырнуть из объятий сна, и она, поеживаясь и вздрагивая, принялась раздувать почти погасший костер, не забывая между делом делиться мыслями о моей полной профнепригодности как отвечающего за огонь.

Выкатившееся со стороны пустыни солнце застало нас в пути. И уже через пару часов мы с тоской вспоминали утренний холод под беспощадными лучами такого сурового в здешних местах светила.

А потом мы наткнулись на свидетельство, что когда-то и в этих местах жили люди.

Ущелье, по которому мы совершали восхождение к горному перевалу, перепрыгивая с берега на берег тоненького ручейка, питавшего то озерко на плоскогорье, где мы вчера смывали пыль и песок пустыни, внезапно расширилось, и мы очутились в небольшой котловине. Видимо, когда-то, очень давно, климат в здешних местах был намного холоднее, и в горах образовывались целые ледники. Мы как раз и попали туда, где в незапамятные времена располагался такой ледник, А после его исчезновения сюда пришли люди. Вначале мы увидели большую рощу крупных черешневых деревьев, среди которых гордо вздымались ореховые гиганты. Подойдя ближе, мы обнаружили полуразрушенные временем разномастные глинобитные мазанки, почти полностью утонувшие в буйном переплетении виноградных лоз. Для орехов и винограда еще было слишком рано. Орехи терпко-йодистого вкуса и молочной зрелости еще прятались в плотной зеленой кожуре, которую им предстояло сбросить только месяца через три. Виноградные кисти едва-едва завязались. Зато черешни не обманули нашего ожидания. Деревья были буквально усыпаны яркими и сочными красно-желтыми плодами. Я забрался на крышу одной из кибиток и, убедившись, что она еще в состоянии выдержать вес двух человек, помог подняться Мириам. В течение следующего часа мы общались в основном жестами и междометиями, лакомясь этим неожиданным подарком природы. Позже мы отыскали несколько полностью одичавших грушевых и тутовых деревьев, но, к сожалению, они еще не были готовы порадовать нас своими дарами.

Что заставило людей покинуть это райское место, практически недоступное для многочисленных сборщиков податей долинных эмиров и ханов? Непонятно. То ли Сулейман, выбирая место для своей будущей сокровищницы, решил избавиться от слишком близкого и нежелательного соседства, то ли жителей выжили из этих мест существа, вынужденные под давлением все тех же людей мигрировать на юг? А может, еще какая напасть опустошила некогда процветающий кишлак?

– Идем дальше? – предложила Мириам, лениво поворачиваясь ко мне.

Мы уже не могли смотреть на черешню и просто лежали на крыше, наслаждаясь покоем и бездумно глядя в голубое небо. Вернее, бездумно созерцал небесную синь я. Куда смотрела и о чем думала Мириам, не знаю. Меня же всегда завораживала эта бездонность небес, в которую погружаешься все глубже и глубже…

– Пошли, – я с усилием вынырнул из состояния созерцательной отрешенности. – Только вот успеем ли миновать перевал? А то придется еще ночевать на самом верху. Задубеем. Может, останемся здесь на ночлег, а с утречка форсируем последнюю преграду?

– Нет, – Мириам затрясла отрицательно головой. – Ты не забыл, что в этом ущелье бывают гули? Лучше уйти отсюда подальше.

– По поводу гулей еще бабушка надвое сказала… смрада было много, но вот этих тварей я что-то не за­метил.

– А я тебе говорю, что они там были, – настаивала Мириам. – Ты что, думаешь, люди добровольно ушли из этих мест? Это их гули выжили.

– А может, Сулейман проводил зачистку близлежащих территорий? И твои мифические гули не имеют никакого отношения к опустошению кишлака?

– Не хочешь – оставайся, – вскочила Мириам. – Я пойду наверх, а ты жди завтрашнего утра. Счастливо провести ночь! – Она спрыгнула с крыши. – Надеюсь, у тебя будет шанс убедиться, что гули действительно существуют.

Я подождал, пока Мириам скроется в зарослях, со вздохом поднялся и отправился ее догонять. Не мог же я оставить женщину один на один с неведомыми опасностями.

На перевал мы вышли совершенно неожиданно. Еще секунду назад перед глазами маячил подъем и вот уже стоим на вершине, а перед нами глубоко внизу раскинулась необъятная ширь Внутреннего моря. Солнце висело над самым горизонтом и слепило глаза, мешая обозревать открывшуюся панораму. Пока я тщетно щурился, пытаясь разглядеть ту безбрежную песчинку, с которой началось мое неожиданное путешествие в Бесплодные земли, Мириам вдруг проговорила:

– Все – запрет кончился.

В тот же миг солнце совершило неожиданный скачок и оказалось у меня где-то за левым плечом. Картинка перед глазами дрогнула и на мгновение смазалась. Ми­риам как-то неопределенно хмыкнула. Я повернулся к ней и увидел, что она смотрит куда-то мне за спину. Я развернулся и узрел знакомую площадку, на которой на этот раз стояло три шезлонга. В двух из них с максимальными удобствами расположились Джамшед ибн ал-Хасан… и как-то там еще… и, конечно, Бес, собственной персоной.

– Ну привет, братик! – улыбнулась джинна.

– Чао, сеструха! – взмахнул рукой джинн.

Судя по первым словам, братик заговорил на сленге моего мира. Тут явно чувствовалось влияние дрыхнущего в соседнем шезлонге Беса.

Бес приоткрыл один глаз, оглядел присутствующих и произнес:

– А я тебе что говорил… И опять захрапел.

У третьего шезлонга в странной позе, подобно скрученной пружине, замерла Ли Сюй.