Неприятности в старшей школе - Меган Брэнди

Проклятье.

– Когда мы потребовали ответов от матери Зоуи, – продолжает Кэптен, – нам удалось из нее выжать только то, что она оставила графу об отце в свидетельстве о рождении пустой, заявив, что не знает, кто он.

– И это дало ей возможность отказаться от родительских прав в отношении Зоуи, не спросив тебя.

Он кивает, смотрит на Мэддока, потом на меня.

– Мы проверили документы в ЗАГСе, и оказалось, что запись о выдаче свидетельства о рождении была сделана через тридцать семь дней после родов. Когда его выдают в роддоме, это занимает всего пять дней.

– Она солгала.

– Она, мать ее, солгала. Она вписала в него мое имя, и Коллинз Грейвен был тем, кто спрятал оригинал. – Кэп наклоняется вперед. – Сделал он это, чтобы замести за кем-то следы или по какой-то другой причине, но я едва не потерял из-за этого свою дочь.

Сукин сын.

Я встаю, чтобы подойти к бару, достаю из него бутылку с каким-то темным виски, название которого я даже выговорить не могу, и отхлебываю прямо из горла.

Я закашливаюсь, вытираю рот тыльной стороной ладони и с грохотом ставлю бутылку на стойку.

Мои руки начинают трястись, и я сжимаю кулаки, чтобы избавиться от этой дрожи.

Я позволила им думать, что предала их с парнем, который буквально приложил руку к тому, чтобы так или иначе перевернуть весь их мир. Не говоря уж о том, что я ходила с ним по школе, и, пока все наблюдали за крушением поезда, именно я связала им руки. Коллинз, мать его, откуда-то знал, что их отец попросит их сохранять хладнокровие. Ну, или сохранять хладнокровие так, как это могут три горячие головы.

Коллинзу известно что-то, чего не знают они, и этому ублюдку сорвало крышу.

Я оглядываюсь на парней и вижу, что все три пары глаз устремлены на меня.

Я делаю еще глоток и выхожу с бутылкой через заднюю дверь в патио.

Всего через несколько секунд они оказываются там же.

Мэддок подходит ко мне сзади, окружая своим телом, в то время как я стою возле перил. Кэп встает по одну руку от нас, а Ройс по другую.

Я прислоняюсь спиной к Мэддоку, и его руки обнимают меня.

Мы по очереди передаем друг другу бутылку, не произнося ни слова.

Коллинз, этот кусок дерьма, приложил руку к тому, что Зоуи забрали.

Он добился того, что ему было нужно, чтобы заставить их думать, будто он забрал меня.

И он хочет отобрать у них их место и власть.

– Мы должны забрать у него жизнь.

– И мы это сделаем.

Уже вечер субботы, и парни организуют большую вечеринку типа той, на которую я впервые попала с Виенной, в случайном снятом доме. Здесь только те, кто получил карточки и приехал с водителем из школы. В доме как минимум пятьдесят людей, все Брейшо и несколько ребят со складов.

Кстати, о складах…

Я откидываюсь на спинку кресла, когда ко мне подходит Бас с двумя запечатанными бутылками пива в качестве предложения мира.

– Что скажешь, Карвер? – Он протягивает одну мне. – Можно ли прислуге сесть рядом с королевой? – подначивает меня он, но в его глазах я вижу мягкость, которая дает мне понять, что он подошел с искренними намерениями.

Притворно закатив глаза, я выхватываю у него бутылку, и он улыбается, ставя свою на кофейный столик передо мной.

Бас вытаскивает зажигалку и снимает пробки с обеих бутылок. Он наклоняется, уперевшись локтями в колени, и тихо говорит:

– Я облажался. Прости меня.

Я пронизываю его взглядом.

– За что именно?

– За то, что вывалил все это дерьмо с видео на тебя, и только тебя. Я должен был прийти ко всем вам как группе. – Он смотрит мне в глаза, и я хмурюсь.

– Почему у меня такое чувство, что ты хочешь сказать что-то еще?

Он усмехается.

– Потому что ты умна и видишь людей насквозь.

Я фыркаю и отпиваю глоток из бутылки.

– Так выкладывай, Бишоп.

Он кивает и тщательно обдумывает слова, перед тем как заговорить.

– Я тут уже далеко не первый день. И я видел тех, кого называют девушками Брей, – безмозглых девчонок, мечтающих заполучить кусочек власти, даже если речь идет только о постели, на часок, один или два раза. Эти девушки, – он приподнимает брови, – они приходят и уходят, сменяя друг друга через пару дней. Так было всегда. И они знали, что они тут лишь временно. К ним не было никакого уважения, их никогда не принимали в свой круг. Они просто были рядом, чтобы, когда придет время ложиться в постель, не надо было ходить далеко.

Я морщу нос, и он усмехается:

– Не нравится слышать все это?

– Я в курсе, как все они себя ведут, – я кошусь на Мэддока, который наблюдает за нами с другого конца комнаты – скрестив руки на груди, поигрывая бицепсами, не сводя с нас глаз.

Жар охватывает низ моего живота, и, словно почувствовав, он дергает губой.

– Теперь он мой, так что меня не колышет, чем он там занимался раньше.

Я снова смотрю на Баса.

– Только он? – особо не церемонясь, спрашивает он.

– Только он, хотя двое других очень близки к тому, чтобы его догнать, – шучу я, и он стукает своим коленом по моему, заставляя меня рассмеяться. – Нет, Мэддок – это…

– Как ты, – говорит он. – Может, чуть более безумный.

– Лишь чуть-чуть? – я приподнимаю бровь.

Он издает смешок.

– Готов поспорить, в этом вы, блин, почти равны.

– Ему нравится моя безбашенность, я обожаю его безумие. Все чертовски просто.

Бас кивает.

– Со стороны это тоже выглядит просто и естественно. Думаю, именно поэтому люди сбиты с толку.

– Что ты имеешь в виду?

Он касается языком кольца на губе, а потом продолжает:

– У парней не было ни одной девушки Брей с тех пор, как появилась ты. Даже у двоих свободных Брейшо.

– Они постоянно занимаются сексом.

– Ага, – кивает он. – Они занимаются сексом, но не позволяют никому быть рядом. С тех пор как появилась ты.

– Они были бы не против, если бы нашелся кто-то, кого они хотели бы удержать, – начинаю защищаться я.

– Они хотят удержать тебя, – он опускает голову. – Они не хотят, чтобы ты думала, будто ты такая же, как остальные. Они пытаются показать тебе, что ты значишь для них, тем единственным способом, который им известен.

– Это не какая-то групповушка, Бас.