Перезагрузка времени - Отто Шютт

Профессор считал поступившие данные, развернув их рядом с ломаной линией взволнованного сердцебиения:

– В состав входят азотистые основания с некоторыми примесями. Химическая формула отдаленно напоминает боразол.

– Но откуда? Внутрь никто не входил.

– Атмосфера в камере разрежена, содержание кислорода повышенное. Экземпляр будто взаимодействует с воздухом и вытягивает из него азот, ― предположил Чин, перетасовывая графики.

– Допустим, минерал является эффективным адсорбентом, какие используют в газоразделительных блоках, но откуда для связывания азота взялся бор?

– Обрати внимание на ступку. Она коррозирует.

Ассистент склонился над посудиной, разглядывая подтаявшие края чаши.

– Невозможно… ― выронил он. ― Какая же должна быть кислотность, чтобы вытравить бор из сплава. Что с температурой?

– Пятьдесят четыре. Типичная для кипения боразолов. Пошевели щуп, данные прервались. И протри объектив камеры, она опять запотела.

– Чин, анализатор растворился. Она выплескивается.

Картинка закружилась. Иви мотал головой, отчего изображение приобрело тошнотворный эффект: бурлящая жидкость, летящие брызги, лужа рядом с гравибутсами, Чин Лю за графиками, потолочные светильники.

– По мне что-то ползет!

– Подожди, еще пара замеров.

Кадр замер на похлопывающей по бедру брезентовой рукавице.

Камера видеонаблюдения №2. 15.09.2475, 00–20/03 DAT.

В диком танце Иви наступил в лужу, задев стол. Ступка перевернулась ― веер брызг. Он стряхивал бисерные бородавки, обтирал их о стены. Коричневые потеки повсюду: на горбатой спине, где под химкостюмом крепились баллоны с воздухом, на плечах, наколенниках, шлем-маске.

Он бросился к шлюзу, с пятой попытки нажал на кнопку, ввалился внутрь цилиндрического тамбура. Двери закрылись, но панель управления не слушалась. Вспыхнул красный свет и загорелось предупреждение «ДЕЗИНФЕКЦИЯ НЕВОЗМОЖНА».

Иви выпрыгнул обратно в кислотные испарения и забарабанил по звуконепроницаемому стеклу, умоляя выпустить его.

Камера видеонаблюдения №1. 15.09.2475, 00–22/06 DAT.

Чин, смакуя, высосал последние капли кофе. Скомкал пустой пакетик и играючи отправил его в горизонтальный полет, прямиком в жерло мусорной корзины.

Позади пульсирующих диаграмм сдувшаяся резиновая кукла то царапалась наружу, то в панике отплясывала несуразный танец.

Встроенная камера видеонаблюдения №3. 15.09.2475, 00–31/01 DAT.

Изображение замирало на долгие секунды, а после прокручивалось с мельтешащей скорости. Замедление происходило в неожиданных моментах и отображало причудливые стоп-кадры: растянутая голова профессора, перечеркнутые красными линиями стрим-графики, призрачная ножка стола, мешанина из непонятных контуров, рукавица с десятью пальцами. Эти фантасмагорические видения сопровождались криками:

– Колючее… По мне что-то ползет. Нажми аварийную кнопку. Открой чертов шлюз! Не могу дышать. Задыхаюсь. Герметичность повредилась. Легкие горят. Прошу, мне больно.

Камера видеонаблюдения №2. 02.10.2475, 13–10/00 DAT.

За две недели под действием окислителя химкостюм развалился на выбеленные лоскуты, смотревшиеся на почерневшем скелете Иви Макроя как тряпочные ленты египетской мумии. Разбросав конечности, он лежал ничком в прогалинах термостойкого покрытия пола. Кости, казавшиеся цельными, подверглись жесточайшей эрозии, их хрупкая структура держалась на тончайших коррозиестойких нитях, некогда вплетенных нанороботами в состав костных клеток для работы в условиях микрогравитации. Дырявые баллоны, выпустив воздух, проломили ребра. Даже ботинки растворились до магнитных пластин. От мертвеца почти ничего не осталось, как и от минерала, что ссохшимся огарком валялся в бесформенном месиве стола.

Камера видеонаблюдения №2. 13.10.2475, 16–74/22 DAT.

Нечто студенистое залепило объектив видеокамеры. По волокнистым прожилкам курсировали «мушки» походившие на кровяные клетки под микроскопом. Природу этих движений можно было объяснить помехами в сигнале, скопившимся конденсатом или органической жизнедеятельностью ― все зависело от воображения смотрящего.

Картинка посветлела, словно что-то отвалилось от объектива. Помещение, в котором лежал труп, выгорело до неузнаваемости. Стенные панели из термостойких фторопластов испускали клубы дыма, медленно тлея от невидимого огня. Сквозь придушенное копотью окно едва пробивались жиденькие лучи света, недостаточные для того, чтобы разглядеть сажные, как глубокие омуты, углы карантинной.

Изображение скакнуло. Поверх ряби появилось сообщение: «ОШИБКА СИГНАЛА».

Камера видеонаблюдения №1. 15.10.2475, 10–55/17 DAT.

Профессор утопил руки в карманы брюк, собрав полы халата в неряшливые складки. Он стоял перед панорамным окном, мысленными сигналами открывая интерактивные приложения. На запорошенном изнутри бронестекле визуальные картинки смотрелись особенно четко. За льдистой гладью ничего не разглядеть, но некоторые датчики еще посылали сигналы, формировавшиеся в тревожные тренды.

Визуализация химических элементов стала раздражающе тормозить. Чин закрыл приложения, кроме основной диаграммы, но система все равно безнадежно зависла. Он ткнул пальцем в панель инструментов. Кнопка «переустановка» не работала. Тогда он надавил сильнее. Под нажимом бронестекло вмялось, словно тонкая фольга. Профессор шарахнулся от окна-монитора, спешно покинув помещение.

Запись прервалась.

В переговорной комнате сделалось светло до того, как адмирал, его замы и ассистенты успели сдернуть маски замешательства и обмотаться присущей их руководящим должностям самоуверенностью.

Профессор приподнял кресло на максимальную высоту, чтобы не уступать им в росте. Колени уперлись в столешницу, а гравибутсы свободно болтались. Одинокая фигура в белоснежном халате против темно-синего цунами мундиров, увешанных знаками отличия. Чтобы избавиться от робости, Чин Лю напомнил себе, что говорящие головы вещают от имени владельцев астероида. У лабораторных мышей и то больше свободы. И еще: сорок процентов акций производственного астероида не делает Азиатский Союз вассалами амеров53. Оба союза ― равноправные партнеры. Освоение крупного космического объекта в одиночку не потянуть, и научная поддержка Корейской Корпоративной Республикой играет в этом не последнюю роль. Чин заготовил броское вступление, начинающееся с вклада его родной страны в науку. Мысленно пробежался по главным пунктам и скорому переходу к основной теме, ради которой он с таким трудом собрал слушателей. Его азиатская неторопливость бросала вызов американской несдержанности. Он уже было открыл рот, как адмирал Стивен Макролис выругался с типичной для него напыщенностью: