Эта властная сила - Джудит Френч

– Шейн... А если кто-нибудь проснется и спустится вниз?

Но Шейн не слушал ее, он уже обхватил ее грудь сквозь ткань ночного халата.

– Последние часы только мысль о тебе удерживала меня в седле.

Шейн нащупал ее сосок и сжал легонько. Ее охватило неудержимое желание, разливавшееся по телу из низа живота.

– Я хочу тебя, – прошептала она.

– Как я хотел услышать это, хорошая моя!

– Не здесь.

Он засмеялся.

– Дай мне только разогреться как следует, и я уверен, что смогу тебя переубедить. – Он столкнул ее легонько с колен и встал на ноги. – Но сначала я покажу, что купил тебе в подарок на Рождество.

– Мне? – Она никогда не просила ничего в подарок. Больше всего ей хотелось, чтобы он продолжал ласкать ее. – Вовсе не обязательно было делать это. Я ведь говорила тебе только о детях.

– Я вспомнил об этом на третий день пути. Я понял, что ты так и не попросила ничего для себя. – Он поцеловал ее в кончик носа. – Но муж обязан заботиться о своей жене, даже если она его об этом не просит.

– Обязан?

А как же любовь? Ей так хотелось услышать от него эти волшебные слова. Но она не станет ничего говорить ему этой волшебной ночью.

Шейн поднял с пола у двери большой полотняный мешок.

– У меня тут ботинки для детей, а для Джастиса еще и седло. Но седло я оставил на конюшне. И я купил целый пакет всяких сладостей для детей, как ты и говорила. Но тебе я дам подарок, не дожидаясь утра.

– Ах, Шейн, не стоило тратить на меня деньги. Но он уже положил на стол странный сверток.

– Открой.

Дрожащими руками Кэтлин развернула сверток и увидела красное шерстяное одеяло. То, что скрывалось под тканью, было примерно двух с половиной футов длиной и довольно тяжелым.

– Что же это? – выдохнула она в предвкушении.

– А сама не догадываешься?

Кэтлин откинула последний кусок ткани и уставилась в изумлении на предмет. Это была старая, но хорошо сохранившаяся небольшая лира с блестящими струнами. Не веря своим глазам, Кэтлин протянула руку и дотронулась до струн, извлекая прекрасные звуки. Подобно воде, падающей на шероховатые камни, чистые ноты заполнили комнату волшебством.

– Шейн! – Кэтлин расплакалась.

– Кейти, Кейти, ты что? Перестань. Я не хотел расстроить тебя. – Он прижал ее к груди. – Я думал, тебе понравится.

– Мне нравится. Мне очень нравится, – сказала она, всхлипывая. – Я просто не ожидала.

– Ну знаешь, ты меня напугала.

– Боже мой, Шейн, как ты умудрился найти лиру в этом диком краю?

Он крепко держал ее в своих жарких объятиях. Кэтлин прижалась к нему, положив голову ему на грудь и закрыв глаза. Должно быть, он любит меня, раз сделал такой подарок. Но Кэтлин знала, что какая-то часть Шейна еще не принадлежит ей, и поэтому она не слышит от него заветных слов.

– Я ведь говорил тебе, что еду в Сент-Луис. Это культурный город. За деньги любой человек может найти там все, что пожелает, даже греческую лиру.

– Но она же наверняка дорогая... – Она осеклась, понимая, что зря подняла эту тему сейчас.

– Там был один человек, Заки Кинг. Он предложил мне приличные деньги за Чероки. Он пытается купить его у меня уже несколько лет. Пытался.

– Ты продал своего коня? Чтобы купить мне лиру? – Кейти отстранилась от него. – Нет, только не говори мне, что ты продал Чероки! Ты же любишь его.

Его поцелуи заглушили ее протесты. Она сдалась. И они предались любви, пока весь дом спал, объятый Морфеем, а снаружи завывал злой ветер, пытаясь укутать их дом непроходимой пеленой снега.

Килронан, штат Миссури Март 1848 года

Кэтлин в третий раз столбиком сложила цифры и громко вздохнула, придя к тому же результату.

– Ты прав, – сказала она Шейну. – Нам позарез нужно продать по максимальной цене наш скот в Форт-Индепенденс, иначе мы едва ли сможем заплатить налоги. Я уж молчу о том, чтобы купить припасы на следующий год.

Шейн убрал с ее плеча руку и нагнулся к столу, чтобы просмотреть цифры еще раз.

– Мне надо было сразу позволить тебе вести бухгалтерию, Кейти, у тебя к этому просто талант.

– Да уж, стоило бы, – согласилась она, поднимаясь из-за стола.

Кэтлин чувствовала свою вину за то, что верила в первые месяцы пребывания в Килронане, будто он успешный хозяин, которому не нужна ничья помощь. Шейн только недавно сказал ей, что ее билет из графства Клэр до Америки равнялся двум годовым бюджетам его хозяйства.

С тех пор как Шейн вернулся из Сент-Луиса, Кэтлин была вполне довольна их расцветшим браком. Они стали более чем просто сожителями – они стали друзьями.

Она слишком хорошо знала все его слабости, чтобы обижаться на них. Шейн Макенна был вспыльчив, горделив, упрям и редко показывал свои чувства где-либо, кроме постели. И хотя он не поднял ни разу руку ни на нее, ни на детей, Кэтлин знала, что он скор на расправу с другими людьми.

Сложнее всего ей было примириться с недоверием мужа. С этим да еще с тем, что он так и не смог произнести слова любви. Она понимала, что ей не удастся убедить Шейна, что не она мать Дерри. Он мог простить ей несуществующую измену, но не мог поверить в правду. Она уже давно перестала спорить с ним по этому поводу. Они просто избегали разговоров на эту тему. Так же как не пытались выяснить, почему письмо Шейна шло к ней целых восемь лет.

Но она улыбалась суровости своего мужа. Несмотря ни на что, она любила его. Любила всем сердцем. Это не означало, что время от времени она не пыталась вразумить его по тому или иному поводу.

Кэтлин закрыла амбарную книгу и с улыбкой подумала об их расцветших отношениях, плоды которых вскоре удивят Шейна.

Она точно знала, что носит под сердцем его ребенка, но еще не сказала ему. По ее расчетам, она была на третьем месяце. Но, учитывая, что ее циклы никогда не были точными, она не могла сказать наверняка. Мысль о том, что она вскоре подарит Шейну еще одного мальчика или девочку, была ей приятна. Но в то же время мысль эта странным образом пугала ее.

Как и ее мать, она ходила на первых месяцах без видимых признаков беременности. Но у матери было четыре выкидыша, о которых она никому, кроме нее, не сказала. Кэтлин очень боялась, что и с ней может приключиться такое же несчастье. Поэтому она решила повременить с радостным известием, игнорируя понимающие взгляды Мэри и ее невысказанные вопросы.

Кроме того, как она здраво рассудила, Шейну есть о чем беспокоиться в данный момент. Она не хотела обременять его мыслями об ее здоровье и ответственностью за еще одного ребенка. Он обещал ей заботиться о ней, если она забеременеет, но ей мало было лишь чувства долга и ответственности с его стороны. Если ребенок будет ему не мил, она не знала, как будет жить с этим.