Татуировка герцога - Майя Родейл

Уиклифф взвешивал свои возможности. Он мог сказать о ее роли в этом нелепом заговоре, но, насколько он помнит нравы света, это погубит ее репутацию навсегда. Или…

— Уиклифф только что сделал мне предложение. — Чувства леди Алтеи перехлестывали через край.

Толпа, вваливавшаяся в библиотеку, потрясенно ахала.

От удивления у него отпала челюсть, сердце остановилось.

— Я ничего подобного не делал, — твердо сказал он.

Не по-джентльменски противоречить женщине, но когда на кону жизнь, которую в очередной раз вот-вот искалечит ложь, можно сделать исключение. Его протест потонул в нарастающем пожаре пересудов.

— Как романтично! — воскликнул кто-то.

— Цветы чудесные! И свечи! Он даже подумал о шампанском.

Уиклифф не видел, кто перечислял все эти улики. Он видел только леди Шарлотту, до крови закусившую губу. У нее, по крайней мере, хватило приличия не гордиться собой.

Одними губами она беззвучно произнесла: — «Простите».

Черт бы побрал этих девчонок. И все их возвышенные бредни о скандалах, романах и полночных свиданиях.

Леди Алтея выбрала этот момент, чтобы повиснуть на нем. Уиклифф чувствовал ее удушающий напор — так удав обвивается вокруг своей жертвы. Но он герцог, один из Буйных Уиклиффов, он выжил в пустынях, джунглях, пережил кораблекрушения и другие невообразимые опасности.

Женщина его не победит, особенно гарпия ада.

Решительно отстранив ее, какие-то доли минуты Уиклифф обдумывал возможности для побега. Затем подошел к окну, открыл его и выбрался наружу — все лучше, чем прокладывать себе дорогу сквозь толпу.

И, только ощутив свежий морозный воздух, пройдя квартал, он задумался: а где же Элиза?

В дамской комнате

Негодование жгло ее. Опаляло! Элиза сердито хмурилась. Она была в ярости.

Во-первых, она и Аннабелл оказались заперты в дамской комнате.

Нет, во-первых, она вымокла в шампанском по милости леди Алтеи. Ее новое платье безнадежно испорчено, несмотря на все усилия промокнуть мокрые пятна.

— Все в порядке, у тебя теперь есть десять тысяч фунтов, так что купишь себе новое платье, — пыталась утешить ее Аннабелл.

— Я не на это собиралась их потратить. И мне придется теперь уйти с бала или болтаться здесь в мокром платье. Я не слишком хорошо знакома с правилами, принятыми в высшем свете, но совершенно уверена, так не делают. — Нельзя же встретиться с Уиклиффом в мокром платье, пропахшем шампанским.

— Одолжим у Софи еще одно. На это уйдет всего полчаса.

— Аннабелл, у меня нет времени. Полночь уже миновала!

— Тогда нам лучше идти! Не волнуйся насчет платья. Я уверена, в библиотеке будет достаточно темно.

Вот тогда-то они и обнаружили, что дверь заперта снаружи. Или чем-то подперта. Одно очевидно: дверь не откроется. И еще одно ясно: никакого ночного свидания у Элизы не будет.

— Ох, Элиза, извини, — простонала Аннабелл.

— Почему ты извиняешься? Это не твоя вина.

Скорее всего, в этом виновата леди Алтея. Или судьба. Словно существует высший замысел держать ее вдали от ее настоящей любви.

— Извини, я имела в виду, что сочувствую тебе. Извиничувствую.

— Это что еще за слово?

— Я его только что выдумала, — улыбнулась, несмотря на обстоятельства, Аннабелл.

— Лучше бы ты придумала способ выбраться отсюда.

В конце концов, спасение пришло самым заурядным образом: какой-то леди понадобилось посетить эту комнату. Элиза и Аннабелл совершенно неподобающим образом метнулись вон.

И как раз вовремя. Поток гостей устремился из бального зала в библиотеку. Сцена, вероятно, была в самом разгаре. Две Великосветские корреспондентки явились в тот момент, когда леди Алтея — это, без сомнения, она! — объявила:

— Герцог сделал предложение!

— Ох, Элиза! — запричитала Аннабелл.

Но Элиза уже проталкивалась сквозь толпу гостей к выходу. Ей хотелось как можно скорее оказаться дома, в своей постели в родительской квартире рядом с театром «Ковент-Гарден». Сбросить мокрое платье и проснуться утром, притворившись на мгновение, что ничего этого — колонки, герцога, скандала — не было. На один миг притвориться, что она не встретила любовь всей своей жизни. И не потеряла ее.

Элиза зарыдала.

Вскинув руку, она пыталась поймать наемную карету. Сильнейшее желание оказаться дома лишило ее обычного здравомыслия. Она любила и все потеряла. Больше ничто не имело значения.

Пока ее не схватили, связали, сунули в рот кляп, бросили в карету и погнали лошадей галопом.

Библиотека в Уиклифф-Хаусе

Проклятые газеты трубили о помолвке и браке… на который он никогда не соглашался и который решительно отрицал. Уиклифф отшвырнул газеты в сторону. Он даже не потрудился подняться из удобного мягкого кресла, преодолеть «огромное» расстояние в полтора метра и швырнуть скомканные листы в огонь.

Какой смысл устраивать спектакль, когда нет ни зрителей, ни пронырливой горничной, тайком наблюдающей за ним океанами голубых глаз. Элиза ушла, и он чувствовал ее отсутствие, словно в доме вдруг не стало мебели. Осталась пустота.

Он привыкнет к этому, а потом уедет. Один.

Но эта мысль ускользнула, не было чувств — именно чувств — удержать ее. Он скучал по Элизе, несмотря на логику и все доводы разума.

И россказни газет о том, что он собирается жениться на леди Алтее Шакли, так и останутся россказнями.

Он ценил свою свободу больше, чем любые претензии на понятие о приличиях или светские правила.

— Ваша светлость, — бесшумно возник за его плечом Саддлер.

Герцог вздрогнул, что рассердило его.

— Боже милостивый! Прекратите подкрадываться ко мне! И объявляйте о своем появлении.

— Извините, — так же монотонно произнес Саддлер. — К вам визитеры. Дамы. Три.

— О Господи! — простонал Уиклифф. В любом случае приход трех гостей не сулил ничего хорошего.

— Я тоже так считаю, — позволил себе вольность высказаться Саддлер.

— Среди них есть леди Алтея Шакли?

— Нет, ваша светлость. Думаю, это Великосветские корреспондентки. — Саддлер произнес это тем же тоном и с тем же выражением лица, с каким мог бы сказать «гарем дьявола». Он был невысокого мнения о «скандальном листке сатаны» и работавших там женщинах.

— Проводите их в гостиную, — распорядился Уиклифф.