Татуировка герцога - Майя Родейл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я не хочу таких грязных денег, и мне не нужны подачки от женщины, — возразил Уиклифф.
Это недостойно мужчины, когда женщина отчитывает его, а потом пытается спасти! Ему это не нужно. Ему не нужны ни ее деньги, ни ее жалость, и пусть она до конца дней своих несет груз вины. Нет, пусть оставит себе все до последнего фартинга.
— А что, если это приданое? — спросил Элванли.
— Во-первых, лорд Элванли, при всем к вам уважении, — горячо возразил Уиклифф, — мы слишком разные, если вы этого еще не заметили. И во-вторых, если она не собирается добавить к перечню своих грехов двоемужество, то о браке говорить не стоит.
— Да, нелегкий вопрос… — протянул лорд Элванли.
С этим все согласились.
В конце концов, было решено: десять тысяч фунтов получит Элиза, поскольку явилась первой. Упрямый до идиотизма и разгневанный сверх всякой меры Уиклифф отказался принять от нее деньги.
У них могла быть настоящая любовь, но она не случилась из-за ее чудовищного обмана.
Он не простит ее двуличности. Даже ради десяти тысяч фунтов. Даже ради Тимбукту.
Бал по случаю дня рождения герцогини Гамильтон и Брэндон
В тот вечер Элиза выступала как богатая невеста, поскольку Уиклифф отказался взять у нее хоть пенни. Элванли препроводил ее в банк, где положил десять тысяч фунтов на ее счет.
При десяти тысячах за душой высший свет быстро забыл, что она дочь драматурга и актрисы. И не беда, что прежде с ней не водили знакомства.
А теперь в их круг попала не только хорошенькая богатая невеста, но и четвертая Великосветская корреспондентка. Вдобавок к увлекательной, будоражившей всех скандальной колонке, которая на протяжении нескольких месяцев занимала лондонцев и была предметом всех разговоров, ее автор В.К. Медоуз оказалась девушкой, которая раскрыла свой псевдоним за крупную сумму.
Именно она рассказала свету о татуировках герцога. О его страстных ночах в гареме, о его шалостях с нагими аборигенками Таити и о всяких других драматических и скандальных вещах.
Позже станут задаваться вопросами «как?» и «почему?», и живой интерес сменится злобой и ехидством. Но сегодня Элиза была сенсацией.
Нет ничего лучше хорошенькой молодой женщины с внушительным состоянием и греховным прошлым, только что открытой светом.
Вопреки всем ожиданиям и сам Татуированный герцог прибыл на бал.
Сегодня, в день рождения герцогини, все глаза были устремлены на Татуированного герцога и автора колонки о нем, которые изо всех сил старались держаться поодаль друг от друга — если не считать презрительных многозначительных взглядов через бальный зал, а сотни гостей стремились подтолкнуть их друг к другу.
Леди Алтея, облаченная в наряд яркого пурпурного оттенка, была среди приглашенных и выглядела так, будто что-то затевала.
Найтли тоже был здесь, ничуть не смущенный разоблачением его драгоценной Великосветской корреспондентки.
Квартет корреспонденток присутствовал в полном составе.
Во многих отношениях это был типичный бал — огни свечей, смех, атласные и шелковые платья дам, черно-белые вечерние наряды мужчин. Подавали лимонад и шампанское. Двери на террасу широко распахнуты. Оркестр, укрытый за растениями в кадках, играет привычные мелодии. Но что-то носилось в воздухе, в настроении, что-то горячее, потаенное, что в любую секунду могло взорваться.
— Никогда не была свидетельницей скандала, — сказала леди Шарлотта Брэндон, сестра хозяина дома и золовка Софи. — Очень хотелось бы посмотреть.
— И я не была, — добавила Аннабелл. — И мне бы хотелось.
— Сегодня можно будет легко восполнить этот пробел, — с улыбкой сфинкса заметила Джулиана.
— Только не это, — воспротивилась Софи. — Брэндон мне голову оторвет, если ты выкинешь что-нибудь подобное. Он составил перечень способов «предотвратить попытки Шарлотты познакомиться со скандалом» и «причин, по которым Шарлотте нельзя быть вовлеченной в скандалы».
Некоторые кумушки болтались рядом, бесстыдно пытаясь подслушать их разговор.
— Я сделаю все возможное, чтобы обойтись без скандала, — заверила Элиза.
Она отпила глоток шампанского. Какой великолепный напиток! Платье, одолженное Софи, было из чудесного бледно-синего шелка, как море у берегов Таити на акварелях герцога.
— Если ты намерена избежать скандала, тебе нужно поставить этот бокал, — подсказала Джулиана. — И не браться за другой.
— Найтли здесь, — ни с того ни с сего сказала Аннабелл.
— И герцог. — Элиза лихо отхлебнула шампанское.
— Шарлотта! — окликнула Софи. — Куда ты?
Но Шарлотта молча затерялась в толпе гостей.
Уиклифф видел ее. Это смешно и глупо, но он безотчетно высматривал ее и мгновенно находил среди сотен гостей. И каждый раз на него накатывала сильнейшая волна эмоций: опаляющий гнев, жалящая боль раненых чувств, сожаление (подумать только!) — он не мог толком сказать, о чем сожалел, — и… вожделение.
Но главным образом гнев. Он был неимоверно зол. Потому что почти влюбился в нее, а она все это время лгала ему. Да что там «почти» — он влюбился.
Вернувшись в Уиклифф-Хаус, он обнаружил, что Элиза собрала вещи и ушла. Просто ушла. Словно ничего не было. Ни желания, ни любви, ни смеха. В доме ощущалась трагическая пустота. И тем не менее…
Он не будет говорить с ней сегодня вечером.
Он не даст свету новых поводов для пересудов. И не станет участвовать в скандале. С него хватит.
Мимо проскользнула леди Шакли, и он внес поправки в последнюю мысль. Когда-то деньги Шакли ему помогли…
Элиза… Алтея… Элиза… Алтея… Элиза…
Уиклифф взглянул на остановившуюся рядом с ним брюнетку. Она разглядывала гостей, но взгляд, которой она искоса бросила на него, Уиклифф не пропустил.
— Будьте так добры, притворитесь, что мы представлены друг другу, — сказала незнакомка.
Это необходимо, чтобы им было позволено разговаривать. Хотя со стороны трудно было бы сказать, заговорила она с Уиклиффом первой или, наоборот, была вовлечена в разговор.
Но ее намерения невозможно истолковать иначе: она собиралась поговорить с ним.
— Почему бы и нет? Если вы назовете себя, — ответил Уиклифф.
Она тяжело вздохнула, как могут вздыхать только эмоциональные юные барышни.
— Я леди Шарлотта Брэндон, и я хочу помочь вам устроить скандал.
Уиклифф поперхнулся шампанским.
— Знаю, знаю, я крайне дерзкая. Мои родственники от меня в отчаянии, — продолжала леди Шарлотта Брэндон.
Имя что-то пробудило в его памяти — вероятно, она близкая родственница, возможно, сестра герцога, хозяина сегодняшнего бала, женатого на одной из этих бесчестных Великосветских корреспонденток. Тогда эта леди Шарлотта — волк в одеждах дебютантки.