Щелк! - Любовь Лукина

— Государыня! — услышал он ее мелодичный, слегка приглушенный портьерой голос. — Пришел некий чужестранец. У него странная одежда и странные манеры. Но он говорит, что вы назначили ему встречу.

Пауза. Так… Государыня почуяла опасность. Никаким чужестранцам она, конечно, сегодня встреч не назначала и теперь лихорадочно соображает, не вызвать ли стражу. Нет, не вызовет. Случая еще не было, чтобы кто-нибудь попробовал применить силу в такой ситуации.

— Проси, — послышалось наконец из-за портьеры, и ожидающий изумленно приподнял бровь. Голос был тих и слаб — как у больной, но, смолкнув, он как бы продолжал звучать — чаруя, завораживая…

— Государыня примет вас, — вернувшись, объявила фрейлина, и ему показалось вдруг, что говорит она манерно и нарочито звонко. Судя по смущенной улыбке, красавица и сама это чувствовала.

Поплутав в складках бархата, он вышел в зал с высоким стрельчатым сводом. Свет, проливаясь сквозь огромные витражи, окрашивал каменный пол в фантастические цвета. В тени у высокой колонны стоял резной деревянный трон — простой, как кресло.

Но вот вошедший поднял глаза к той, что сидела на троне, и остановился, опешив.

Все было неправильно в этом лице: и карие, небольшие, слишком близко посаженные глаза, и несколько скошенный подбородок, да и нос излишне длинноват…

Каким же образом все эти неправильные, некрасивые черты, слившись воедино, могли обернуться столь тонкой, неповторимой красотой?!

— Простите за вторжение, государыня, — справясь с собой, заговорил он, — но я за вами…

— Я поняла… — снова раздался этот странный глуховатый голос, после которого все остальные голоса кажутся просто фальшивыми.

— Вы выбрали крайне неудачное время для уединения… — Он чуть ли не оправдывался перед ней.

Не отвечая, государыня надменно и беспомощно смотрела куда-то в сторону.

— Мне, право, очень жаль, но…

— Послушайте! — яростным шепотом вдруг перебила она. — Ну какое вам всем дело!.. Даже здесь! Даже здесь от вас невозможно укрыться!.. Как вы вообще посмели прийти сюда!

И что-то изменилось в зале. Видимо, освещение. Многоцветные витражи побледнели, краски начали меркнуть.

— Ну что делать… — мягко ответил он. — Работа.

— Паршивая у вас работа! — бросила она в сердцах.

Пришелец не обиделся. В мирах грез ему приходилось выслушивать и не такие оскорбления.

— Да, пожалуй, — спокойно согласился он. — Но, знаете, не всегда. Дня три назад, к примеру, я получил от своей работы истинное наслаждение — отконвоировал в реальность вашего замдиректора.

— Что?.. — Государыня была поражена. — Замдиректора?.. И какие же у него грезы?

— Жуткие, — со вздохом отозвался он, — Все счеты сведены, все противники стерты в порошок, а сам он уже не заместитель, а директор. Предел мечтаний…

— А вы еще и тактичны, оказывается, — враждебно заметила государыня. — Зачем вы мне все это рассказываете? Развлечь на дорожку?

Стрельчатые высокие окна померкли окончательно, в огромном холодном зале было пусто и сумрачно.

— Пора, государыня, — напомнил он. — Вы там нужны.

— Нужна… — с горечью повторила она. — Кому я там нужна!.. Если бы вы только знали, как вы не вовремя…

— Но вас там ищут, государыня.

Похоже, что государыня испугалась.

— Как ищут? — быстро спросила она. — Почему? Ведь еще и пяти минут не прошло.

Он посмотрел на нее с любопытством.

— Вы всерьез полагаете, что отсутствуете не более пяти минут?

— А сколько?

— Два с половиной часа, — раздельно выговорил он, глядя ей в глаза.

— Ой! — Государыня взялась кончиками пальцев за побледневшие щеки. — И что… заметили?

— Ну конечно.

* * *

Портьера всколыхнулась, и вошла синеглазая красавица фрейлина. Красавица? Да нет, теперь, пожалуй, он бы ее так назвать не рискнул. «В них жизни нет, все куклы восковые…» — вспомнилось ему невольно.

— Государыня! К вам Фонтанель!

Стрельчатые окна вспыхнули, камни зала вновь озарились цветными бликами, и стоящий у трона человек закашлялся, чтобы не рассмеяться.

Стремительно вошедший Фонтанель был строен и пронзительно зеленоглаз. Немножко Сирано, немножко Дон Гуан, а в остальном, вне всякого сомнения, какой-нибудь сорванец из переулка, где прошло детство и отрочество государыни. Придерживая у бедра широкую, похожую на меч шпагу, он взмахнул шляпой, одно перо на которой было срезано и, надо полагать, клинком.

— Я прошу извинить меня, Фонтанель, — явно волнуясь, начала государыня. — Поверьте, я огорчена, но… Срочное государственное дело…

Мастерски скрыв досаду, зеленоглазый бретер склонился в почтительном поклоне, но взгляд его, брошенный на пришельца, ничего хорошего не обещал. Цепкий взгляд, запоминающий. Чтобы, упаси боже, потом не ошибиться и не спутать с каким-нибудь ни в чем не повинным человеком.

— Это… лекарь, — поспешно пояснила государыня, и взор Фонтанеля смягчился. Теперь в нем сквозило сожаление. «Твое счастье, что лекарь, — отчетливо читалось в нем. — Будь ты дворянин…»

* * *

— Да вы хоть знаете, что такое «фонтанель»? — тихо и весело спросил пришелец, когда они вдвоем с государыней выбрались из зала.

— Не знаю и знать не хочу! — отрезала она.

Лабиринт сводчатых переходов вновь натолкнул его на мысль о темнице, где должна была по идее томиться сварливая женщина без особых примет, однако от вопроса он решил тактично воздержаться.

Вскоре они пересекли ту неуловимую грань, за которой начинается реальность, и остановились в пустом прокуренном коридоре. Дверь отдела была прикрыта неплотно.

— Слышите? — шепнул он. — Это о вас…

— Интересное дело! — вещал за дверью раздраженный женский голос. — Мечтает она! Вот пускай дома бы и мечтала! Она тут, понимаешь, мечтает, а мне за нее ишачить?..

— Так а что ей еще остается, Зоя? — вмешался женский голос подобрее. — Страшненькая, замуж никто не берет…

— Интересное дело! Замуж! Пускай вон объявление в газету дает — дураков много… Интересное дело — страшненькая! Нет сейчас страшненьких! В джинсы влезла — вот и фигура. Очки фирменные нацепила — вот и морда… А то взяла манеру: сидит-сидит — и на тебе, нет ее!..

Государыня слушала все это, закусив губу.

— Знаете, — мягко сказал он, — а ведь в чем-то они правы. Если бы время, потраченное вами в мире грез, использовать в реальной жизни… Мне кажется, вы бы достигли желаемого.

— Чего? — хмуро спросила она. — Чего желаемого?

Он вздохнул.

— Прошу вас, государыня, — сказал он и толкнул дверь кончиками пальцев.