Обреченность - Сергей Герман

Потом опять война, теперь уже с германцами… Мобилизация… Ну а уже на передовой показал я кукиш нашему комиссару и под Харьковом перешел к немцам, подальше от счастливой жизни при социализме. Ну а потом как у всех. Лагерь для военнопленных в Славуте. Формирования казачьих частей под Винницей и казачий эскадрон вермахта.

* * *

Идея о формировании крупных подразделений из казаков интересовала не только Розенберга. Разыграть казачью карту стремился и Генрих Гиммлер. С их подачи Гитлер отдал команду о срочной разработке теории о том, что казаки, также как и немцы, являются потомками готов. Казаки были признаны арийской нацией.

После занятия Дона и Кубани в распоряжении германского командования оказались казачьи эскадроны, батальоны и даже полки. Весной 1943 года в Берлине был подписан о приказ о создании 1-й казачьей дивизии. Местом формирования был выбран учебный лагерь в Милау, расположенный на территории Польши. В мае – июне 1943 года туда начали перебрасывать самые боеспособные казачьи части вермахта – 1-й Атаманский полк, казачий конный полк «Фон Юнгшульц», казачий конный полк «Платов», 600-й казачий дивизион майора Кононова. Офицерские кадры для штаба дивизии были взяты из временного штаба боевой группы «Паннвиц».

Полковник Платон Духопельников получил полномочия от управления Добровольческих формирований OKW на вербовку в казачью дивизию добровольцев из числа местных жителей и военнопленных. На Украине Духопельников развернул бурную деятельность. Во всех комендатурах, сельских управах, отделениях полиции посадил своих вербовщиков.

Дмитрия Мокроусова задержали местные полицаи, после того как он, устав от блуждания по лесам и отощав, пришел в деревню.

В управе за дощатым столом сидел какой-то бородатый мужик, в папахе и немецком кителе. В углу стояла железная кровать, застеленная лоскутным одеялом. Вешалка у двери. На ней висел карабин на засаленном брезентовом ремне. На побеленной стене растеклось желтое пятно. От стен тянуло холодом и сыростью.

Бородатый смотрел неприветливо. Нахмурился грозно:

– Ты чей будешь? Партизан?

– Никак нет. Красноармеец Мокроусов.

– А-а-а… Красноармеец… Ну-у-у-у тогда в камеру. А потом в лагерь… или к стенке. Годков-то тебе сколько?

– Семнадцать… Восемнадцать скоро.

– Жалко… Не жил совсем. Как зовуть?

– Митрий.

– Откель?

– Сибиряк… Из Омска.

– Из Омска, говоришь?.. Так ты казак?.. Или из мужиков?

Дмитрий решил, что назваться казаком безопаснее.

– Га… Из казаков… Мокроусов… – Бородатый задумался. – Мокроусовы – это казацкая фамилия. Никак не мужицкая… На германской был у нас вахмистр – Мокроусов… тот еще зверюга. Не батя твой? Нет? Ну тогда ладно.

Казак задумался, почесал бороду. Внезапно просветлел лицом.

– Слушай… А давай к нам в сотню! Ты в живых останешься, а мне сотник благодарность объявит, что тебя завербовал.

Дмитрий молчал.

Казак демонстративно бросил взгляд на винтовку.

– Ну, вольному воля. Не пойдешь?

Дмитрий тоскливо вздохнул.

– Пойду… Куда же деваться?..

Полковника Донскова отправили в Кривой Рог – там, на Карачунах, немцы начали собирать казаков из лагерей военнопленных для дальнейшей вербовки их в дивизию Паннвица. У военнопленных был даже выбор. Казаки, не желающие идти к Паннвицу, вербовались полковником Донсковым в полки Павлова.

Казаки записывались во множестве. Обида на советскую власть за расказачивание и геноцид, а также надежда на создание при помощи немцев независимого государства «Казакии» привлекли в казачьи части вермахта тысячи сторонников.

Доманов их первично формировал и отправлял в Кировоград почти полностью вооруженными – его заместитель Лукьяненко добывал оружие как фокусник, и вскоре о Доманове заговорили в штабах походного атамана и немецких. Всего Доманов навербовал в Запорожье около тысячи казаков, которые отправились в Кировоград, где находились еще тысячи две, из которых Павлов сформировал два полка.

Однажды вербовщики обнаружили в группе беженцев ординарца генерала Шкуро времен Гражданской войны. Когда генерал ушел в эмиграцию, его ординарец остался в Советской России. Ординарца тут же отправили в Германию, в штаб Казачьего Резерва на Курфюрстендамм. Подняв глаза на вошедшего незнакомого посетителя в штатском, Шкуро спросил его: «Чем могу быть вам полезен?»

Обтрепанный и полуоборванный человек сделал шаг к столу, за которым в черной черкеске с немецкими генеральскими погонами сидел Шкуро. Дрожащим голосом произнес: «Чы, ты нэ впизнаешь мэне, батьку?» Шкуро медленно поднялся, посмотрел в упор и, напрягая память, вспомнил. Выскочил из-за стола, обнял. Посреди кабинета стояли и плакали обнявшись два казака – старый генерал и его старый ординарец. Офицеры штаба прятали глаза, потом осторожно вышли из кабинета, тихо прикрыв двери. Генерал и его ординарец остались вдвоем. Им было что рассказать друг другу.

* * *

Направленный в Херсон для формирования казачьих частей полковник Петр Донсков напился и учинил там скандал. Донскова задержали и посадили в кутузку.

Павлову пришлось подключать немецкое командование и выручать помощника начальника штаба. Полковник Донсков вернулся в штаб Павлова и занял там должность начальника отдела пропаганды – у Павлова это было традиционным местом ссылки для тех, кого больше уже некуда было пристроить. На замену Донскову прибыл начальник военного отдела – войсковой старшина Платон Духопельников.

По приказу Муссолини, с целью активизации боевых действий на Восточный фронт было направлено около десяти итальянских дивизий. Они были подчинены группе армий «В» немецкого генерала Максимилиана фон Вейхса. Одна из них, дивизия «Виченца», была задействована в тылу, для обслуживания военных коммуникаций. Питание итальянцы получали от немецкой части, но оно было настолько плохим, что солдаты не гнушались воровать по ночам мелкий скот, овощи, птицу. Немецких офицеров раздражал расхлябанный внешний вид итальянцев и их неспособность соблюдать железную дисциплину.

Дергая острым кадыком на шее, генерал Гальдер говорил:

– Если вы увидите небритого солдата, с расстегнутым воротом и выпившего, не торопитесь его арестовывать – скорее всего, это наш итальянский союзник.

По приказу бургомистра города оккупационные власти начали выдавать молоко женщинам, имеющих грудных детей. Каждое утро в специальных пунктах выстраивалась очередь. К ней стали пристраиваться вечно голодные солдаты итальянской пехотной дивизии. Они мирно стояли вперемешку с беременными женщинами, не требуя себе лишнего. Получали общую норму и чинно удалялись.

Полковник Духопельников, будучи в состоянии легкого подпития, проходил мимо и обозвал итальянцев жидами. Когда союзник что-то возразил, подбил ему глаз. Прежде чем его успел скрутить наряд полевой жандармерии, Платоша успел оторвать погон фельдфебелю. По телефону был вызван дежурный офицер из русского отдела комендатуры. Переночевав ночь в холодной камере, Духопельников осознал, что был неправ, о чем утром заявил прибывшему за ним офицеру: