Мальчик и облако - Алексей Урусов

Севернее Владимира. «Опытный участок».

Как-то дядя Толя и дядя Витя привлекали пацанов из приюта к ремонту забора в монастырском хозяйстве. За две недели мы смогли выкопать старые столбы, установить в ямки новые, закрепить лаги, и к ним набить доски. Поэтому я прикинул, что забор вокруг моего «опытного участка» будут строить минимум месяц. Какова же была моя радость, когда через три дня после начала работ, Виктор Дитерихс сообщил, что забор заканчивают. На мой вопрос он ответил: – Там работы-то: пробурили, установили опоры; в опорах гнёзда, в них вставили поперечные лаги и прикрутили листы забора. Они бы и быстрее сделали, но на пашню технику только на широких колёсах запускать можно, не сразу нашли, да и высота забора в шесть метров потребовала столбы чаще ставить.

Я, конечно же, не удержался и утром субботы рванул посмотреть на «опытный участок». Новая узкая гравийная дорога со знаком тупика и надписью на столбе «Частная собственность. Проезд и проход запрещён», вела с шоссе к забору, высившемуся неподалёку. Хорошо, хоть близко к трассе, а не посередине поля. Забор высотой в шесть метров и со сторонами в сто метров смотрелся немного нелепо, а на близком расстоянии – грозно; запертые ворота и калитка. И ещё надпись: «Опытный участок. Проход, фото и видеосъёмка запрещены». И табличка с перечёркнутым квадрокоптером. Мысленно восхитился Дитерихсом – я ни о чём таком даже не подумал.

Водитель, он же охранник, запускает два дрона и направляется в обход забора, а я прохожу внутрь. Вот оно – облако! Такое же, как и при моих прошлых приездах. Облако изредка слегка покачивалось – чуть-чуть вздымалось и опускалось вновь. Как будто равнодушный котёнок, мирно посапывавшем на тёплом осеннем солнышке, и не обращающий на меня внимания. Но только очень красивый котёнок – в магическом зрении облако выглядело изумительно: его белизна местами была обильно подкрашена в разные цвета, закрученные ленты пролетали через него, внутри клубились и вспыхивали звёздочками непонятные субстанции. Жаль, что у этого котёнка не было ни носика, ни усиков – я бы за них подёргал, и он проснулся или хотя бы как-то себя проявил; и я бы, может быть, понял, что это такое и как оно работает. Я, как и весной, несколько раз прошёл через облако. Оно по-прежнему никак не реагировало на моё присутствие. Какие-то его части относило от меня в сторону завихрениями, через какие-то я проходил. Но никаких закономерностей не обнаруживалось. Бесформенное колыхание густой белой массы, подкрашенной во все цвета радуги, из которой периодически всплывали или выползали белые или цветные полосы, снежинки, ленты, или даже пятнистая пена, ничего не меняло: всё это было частью этого явления. А я не был – я для него был чужим. Точнее, я для него не существовал. Мне больше всего хотелось каким-то образом измерить – сколько процентов «себя» теряет облако за сутки? А за месяц? И если теряет, то откуда пополняется? Или то, что улетает – возвращается вновь? Но если оно никак не реагирует на меня, а я никак не могу воздействовать на него – как я что-то могу измерить?

Периодически облако как будто выстреливало лентой или струной, которая, вырвавшись из облака, на высокой скорости устремлялась от него, извиваясь и раскачиваясь в полёте и разбрасывая энергетические нити и искры.

Тяжело вздыхаю. Расставляю по периметру облака колышки, каждый колышек заношу на геокарту на смарте; когда круг завершаю, убеждаюсь, что это, в самом деле, овал. Интересно, оно неподвижно на местности? По сравнению с весной место базирования облака осталось тем же, но оно ведь и немного могло сдвинуться? В следующий приезд проверю.

Возвращаюсь к машине, забираю большую коробку – деревянные кубики из разных пород, каменные и металлические шары и кубы, несколько кирпичей и кусков гранита. Что-то раскладываю на краю облака, что-то в центре…

С чувством выполненного долга закрываю калитку, и мы едем в город.

Владимир. Дом Перловых.

Ван Фэн, сразу после начала нового учебного года уехавший по своим делам, наконец-то вернулся, и я смог с ним увидеться. На моё сожаление, что мы лишились такого мудрого учителя, он ответил: – Я знаю, что ты умеешь хранить тайны. Я занимаюсь тем, что спасаю свой клан. За конец лета мы вывезли из Китая около двадцати тысяч человек – это не только мой род и мой клан, это ещё и много семей, которые десятилетия, если не сотни лет работают вместе с нами. За сентябрь переместили ещё около сорока тысяч. Я надеюсь, что к концу следующего месяца нам удастся завершить эвакуацию всех, кого мне надо спасти. Мы к переезду готовились несколько месяцев: переводили деньги, закупали недвижимость, договаривались с властями. Первые прибывшие строили дома для жизни, цеха для работы и готовили поля для обработки. Тем, кто будет покидать Китай до конца года, придётся сложнее – у них не будет времени, чтобы закончить все дела на родине, и что-то придётся бросать. Но и проще, потому что здесь их будут ждать прибывшие ранее и освоившиеся на новом месте.

– Это был тяжёлый выбор. У нас было несколько путей. Был путь позора и забвения – мы могли отдать всё за бесценок и наш род бы не тронули, и он бы растворился в простолюдинах, забыв о деяниях своих великих предков и не оставив следа о себе; но все бы остались живы. Был путь войны – мы могли восстать против клана Шугуан и погибнуть, и о нас бы сложили легенды и воспели наше мужество и бесстрашие; но клан Фэн исчез бы.

– Я решил уклониться от этих двух путей – и сохранить клан и его могущество в месте, не досягаемом для врага. Мы уже начинали вывозить своих людей из Китая на юг и на юго-запад Азии, чтобы там обосноваться, но меня неожиданно поддержал князь Окинов, а затем и император Романов, предоставив нам новую родину. Великий древнекитайский мыслитель Сунь Цзы учил, что настоящий полководец