За синим горизонтом событий - Фредерик Пол

Секретарь проверила, нет ли недоставленных сообщений, обнаружила несколько и оценила их важность. Затем она быстро сняла телеметрию жизненных систем Эсси, чтобы оценить ее физическое состояние, возобновила в памяти сведения о предстоящей хирургической операции, сопоставила с ними содержание недоставленных сообщений и все имеющиеся на этот счет инструкции. После этого секретарь решила, что в Данный момент сообщения не следует доставлять, что ими может заняться заменитель Эсси. Все это заняло у нее ничтожно малое время и только крайне незначительную часть цепей секретарской программы. Ей не нужно было, например, вспоминать, как она выглядит или как должен звучать ее голос.

— ...Эйнштейн, — закончила Эсси. Секретарь разбудила Альберта Эйнштейна.

Вначале программа не знала, в каком смысле является Альбертом Эйнштейном. Читая свое внутреннее наполнение, он кое-что узнавал о себе. Во-первых, что он информационно-поисковая программа, и Альберт тут же занялся разыскиванием адресов главных категорий информации, которой должен располагать. Во-вторых, Альберт выяснил, что является программой эвристической и нормативной, что обязывало его соблюдать определенные правила в форме проходимых и непроходимых ворот, которые определяли принятие им решений. В-третьих, Альберт обнаружил, что он собственность Робина — он же Робинетт, Роб, Робби, Боб или Бобби — Стейтли Броудхеда и должен общаться с ним на основании их знакомства. Это заставило Альберта получить доступ к файлам Робина Броудхеда и заново ознакомиться с ними: до сих пор именно эта операция была наиболее длительной.

Когда это было проделано, Альберт вспомнил свое имя и особенности внешности. Он сделал выбор одежды из имеющихся вариантов: пуловер или серая рубашка в пятнах, шлепанцы или теннисные туфли с развязанным шнурком, носки или без них. Еще не успело замереть эхо от приказа Эсси, как он появился на экране монитора в обличье подлинного Альберта Эйнштейна — с трубкой в руке, его спокойные глаза смотрели вопросительно, а весь вид говорил о готовности ответить на любой вопрос.

У Альберта было достаточно времени. Эсси потребовалось почти четыре десятых секунды, чтобы произнести его имя.

Так как она говорила по-английски, он приветствовал ее на том же самом языке.

— Доброе... — последовала быстрая оценка местного времени, — ...утро, — затем мгновенное определение состояния и настроения Эсси, — миссис Броудхед. — Если бы она была одета для работы, он назвал бы ее «Лаврова».

Эсси оценивающе смотрела на него несколько секунд — целая бесконечность для Альберта. Но он не терял времени зря. Программа была составлена экономно, и те его части, которые не были заняты в разговоре с Эсси, занялись параллельными задачами. Так, отдельные его цепи помогали другой программе сделать прогноз погоды для спортивного рыболовного судна, которое покидало Лонг-Айленд. Попутно Альберт учил маленькую девочку спрягать французские глаголы. Какая-то его часть оживила сексуальную куклу для старой затворницы с причудами, а заодно Альберт подсчитал золотые монеты, полученные с Пекинской фондовой биржи.

Почти всегда существовали и другие задачи. Когда их не было, все же оставались менее важные проблемы, также ожидающие решения: анализ движения ядерных частиц, вычисление орбит астероидов, баланс миллионов чековых книжек — все, чем шестьдесят миллиардов гигабит могут заняться в свободное время.

Альберт существенно отличался от основных программ Робина: юридической, секретарской, психоаналитической, от тех заменителей Робина Броудхеда, которые выполняли его функции, когда Робин был занят или просто не хотел тратить силы и время. У Альберта с этими программами во многом была общая память. Все они имели свободный доступ к файлам друг друга. Но, каждая программа представляла собой особую вселенную действий, занятую индивидуальными целями. Они не могли выполнять свои обязанности, не зная, что делают другие программы.

Кроме того, это были персональные программы Робина Броудхеда, покорные его воле. Тогда как Альберт был настолько сложен, что свободно понимал подтекст и все нюансы контекстов, и благодаря этой своей способности он мог принимать решения. В своих реакциях Альберт не был ограничен только приказами Робина. Он мог ставить проблемы на основании всего, что думал Робин, всего, что знали другие программы. Альберт лишь не имел права выдавать тайны Робина или не распознавать конфиденциальные проблемы. Принципиально не мог.

Но были и редкие исключения. Человек, который написал программу Альберта, легко мог добавить любую команду. И сделал это.

— Робин приказал тебе подготовить для меня резюме происшедшего, — сказала Эсси своему созданию. — Давай выкладывай. — Она критично и вместе с тем восхищенно смотрела, как написанная ею самой программа согласно кивнула, почесала за ухом черенком трубки и заговорила. «Все-таки Альберт прекрасная программа, — с гордостью подумала она. — Для собрания электронных импульсов, живущих в хрупких кристаллических дихалкогенидах со структурой влажной половой тряпки, он очень привлекательная личность».

Эсси поудобнее устроила свои трубки и катетеры и облокотилась на подушку, внимательно слушая Альберта. Все, что он рассказывал, было чрезвычайно интересно. Даже для нее, даже в такое время, когда через... меньше чем через час и десять минут ее протрут влажной губкой, разденут догола, выбреют и подготовят к новому вторжению в ее несчастное тело. Она требовала от Альберта только пересказа бесед, которые у него происходили раньше, и знала, что большая его часть одновременно занята совсем другими задачами. Но и то, что сейчас посвящало ее в тайны мужа, как критично заметила Эсси, выглядело неплохо.

Переход от пассивного Альберта, терпеливо ожидающего ее вопросов, к Альберту, разговаривающему с ее мужем, происходил гладко и без перерывов — если не обращать внимания на такие мелочи, как внезапно задымившаяся трубка или носок, натянутый на ногу, когда только что его не было.

Удовлетворенная, Эсси сосредоточилась на содержании диалога и вскоре поняла, что перед ней не один разговор. По крайней мере три или четыре. Робин, должно быть, массу времени потратил в Бразилиа на беседы со своей научной программой, и, слушая возбуждающие новости о Небе хичи, она внутренне улыбалась.

«Как забавно! — подумала Эсси. — Приятно, что он не использовал свой гостиничный номер для других целей. Или по крайней мере не исключительно для других целей», — поправилась она.

Эсси искренне считала, что не имела бы права осуждать Робина, если бы он избрал себе живого компаньона. Даже молодую красивую женщину. В данных условиях, если бы ее основной любовник не мог выполнять свои функции, она считала бы себя свободной.

«Ну, не совсем, конечно», — решила она.

В Эсси было достаточно советского ханжества, чтобы по крайней мере усомниться в моральности подобного поступка. Но она призналась себе, что довольна поведением Робина, и заставила себя вслушаться в поразительные новости, которые ей рассказывал Альберт.

Оказалось, что за это время так много произошло важного и так много следовало усвоить.