Красный монарх: Сталин и война - Саймон Себаг-Монтефиоре

В тот вечер Сталин пил шампанское и выступал в роли тамады вместо Молотова. Вождь произнес тост в честь Черчилля и Рузвельта и специально не упомянул де Голля. Затем он начал пить за здоровье соратников. У многих из них пробежал холодок по спине. Иосиф Виссарионович выпил за Кагановича:

– За смелого человека, который знает, что если его поезда не прибудут вовремя… – Тут он сделал короткую паузу. – …то мы его расстреляем! – Потом он грубо крикнул: – Иди сюда!

Каганович встал, и они весело чокнулись.

Затем Сталин похвалил маршала авиации Новикова:

– Давайте выпьем за этого славного маршала. А если он будет плохо выполнять свою работу, мы его повесим.

Новикова вскоре арестуют и будут пытать.

Заметив Хрулева, Иосиф Виссарионович сказал:

– Ему нужно особенно стараться, если он не хочет, чтобы его повесили, как это принято в нашей стране! – И снова грубо позвал: – Иди сюда!

Увидев отвращение на лице де Голля, Сталин рассмеялся:

– Люди называют меня чудовищем, но как видите, я над этим смеюсь. Может, не такой уж я и страшный.

Вячеслав Молотов начал спорить со своим французским коллегой Бидо о договоре. Сталин махнул рукой, чтобы они прекратили, и крикнул Булганину:

– Принеси автоматы. Давайте расстреляем дипломатов.

После банкета Верховный повел гостей пить кофе и смотреть кино. Он «обнимал француза и вис на нем», как заметил Никита Хрущев, который избежал угрожающего тоста в свой адрес. Пока дипломаты о чем-то переговаривались, Сталин еще выпил шампанского.

Наконец уже на рассвете, когда де Голль лег спать, русские неожиданно согласились подписать договор без признания французами правительства Берута. Де Голль примчался в Кремль. Вождь попросил его остановиться на первоначальном варианте соглашения. Де Голль рассердился и в сердцах ответил:

– Вы оскорбляете Францию.

Сталин рассмеялся. Он сказал, что пошутил, и велел принести новый вариант. Договор был подписан в 6.30 утра.

После того как гордый француз отправился к выходу, Сталин со смехом сказал своему переводчику:

– Ты слишком много знаешь. Надо бы мне сослать тебя в Сибирь!

В такой же примерно атмосфере проходила серия банкетов и ужинов в честь приехавших в Москву югославов. Сталин был взбешен, когда член югославского политбюро Милован Джилас пожаловался, что Красная армия грабит и насилует мирных жителей. К любой критике в адрес советских военных Иосиф Виссарионович относился как к нападкам на себя лично. Изрядно выпив, он прочитал югославам лекцию о доблестных солдатах:

– Они прошли тысячи километров только для того, чтобы их критиковал не кто-нибудь, а Джилас! Джилас, которого я так хорошо всегда принимал!

В отсутствие самого виновника этой тирады внимание вождя привлекла его жена Митра Митрович, тоже входившая в югославскую делегацию. Сталин произносил тосты, шутил, потом принялся лобызать ее, приговаривая с похотливой улыбкой:

– Я буду тебя целовать, даже если Джилас и югославы обвинят меня в том, что я тебя изнасиловал!

Когда перед Сталиным замаячила перспектива захвата такого огромного трофея, как Берлин, он решил вести войну по-другому. Фронтами больше не будут руководить представители Ставки, заявил Иосиф Виссарионович. Отныне Верховный станет командовать своими войсками напрямую.

Георгию Жукову достался Первый Белорусский фронт. Ему предстояло пройти с боями восемьсот километров до Берлина. К наступлению на Вислу и Одер готовились шесть миллионов советских солдат и офицеров. Через две недели Иван Конев ворвался в промышленную Силезию, Жуков прогнал немцев из центральной Польши, а Малиновский яростно сражался за Будапешт. Второй и Третий Белорусские фронты вошли в Восточную Пруссию. Впервые с начала войны русские вступили на территорию Германии. Они устроили вакханалию мести. В следующие месяцы будут изнасилованы два миллиона немок. Русские солдаты насиловали даже своих соотечественниц, освобожденных из немецких концлагерей. Сталин почти не обращал внимания на донесения о бесчинствах.

– Вы, конечно, читали Достоевского? – спросил он как-то Джиласа. – Вы понимаете, насколько сложна человеческая душа? Представьте тогда, что мужчина прошел с боями от Сталинграда до Белграда, прошел более тысячи километров по своей разоренной земле, по мертвым телам товарищей и родных. Как может такой человек нормально реагировать на врагов? И что в этом такого страшного, если он после таких ужасов немного развлечется с какой-нибудь женщиной?

Рузвельт и Черчилль начали обсуждать возможность следующей встречи Большой тройки уже с июля 1944 года. Сталин относился к предложениям союзников без особого энтузиазма. Когда в сентябре Аверел Гарриман сообщил об идее проведения конференции на Средиземном море, Сталин ответил, что доктора предупредили, чтобы он внимательнее относился к своему здоровью, а любое изменение климата может отрицательно сказаться на самочувствии генсека. Такие слова от человека, который никогда не доверял врачам, звучат почти как насмешка.

Вместо вождя мог поехать Вячеслав Молотов, но тот утверждал, что никогда не сможет заменить маршала Сталина.

– Ты слишком скромен, – сухо сказал ему Иосиф Виссарионович.

В конце концов союзники договорились встретиться в Ялте.

29 января маршал Жуков уже стоял на Одере. 3 февраля немецкие войска контратаковали советские передовые части. В этот же день Молотов в черном пальто с белым воротничком и в меховой шапке, а также Вышинский в нарядном дипломатическом мундире встречали Рузвельта и Черчилля на военно-воздушной базе в крымском Саки. По дороге в Ялту Вышинский устроил иностранным гостям роскошный обед.

Сам Сталин еще не покинул Москву. Он одобрил меры, предпринятые Берией в отношении конференции. Документ был настолько секретен, что вместо имен в нем были оставлены пустые места. Пропуски следовало заполнить только от руки, чтобы их не видели машинистки. Конференцию должны были охранять четыре полка НКВД, несколько батарей зенитных орудий и 160 истребителей. Отдельной графой шли меры безопасности лично товарища Сталина: «Для охраны главы советской делегации, кроме телохранителей под командованием товарища Власика, выделяются дополнительно 100 оперативных работников и специальный отряд из разных подразделений НКВД численностью в 500 человек». Другими словами, личная охрана Сталина состояла из 620 человек. Вдобавок были организованы два кольца охраны с собаками днем и три – ночью. Пять районов в радиусе двадцати километров от Ялты были очищены от «подозрительных элементов». НКВД проверил 74 000 человек, 835 из них арестованы. Если принять во внимание недавно выселенных крымских татар и разрушенные в ходе ожесточенных боев города, неудивительно, что Уинстон Черчилль назвал Ялту «Ривьерой Аида».

Воскресным утром 4 февраля Иосиф Виссарионович Сталин сел в зеленый вагон и в сопровождении Александра Поскребышева и Николая Власика отправился на юг. Его резиденция в Крыму находилась в Юсуповском дворце. До революции он принадлежал очень богатому князю Юсупову, который в свое время убил Григория Распутина. Все двадцать комнат были готовы к приезду советской делегации. Из Москвы привезли все, включая тарелки, столовые приборы и испытанных официантов из «Метрополя» и «Националя». Специальные пекарни выпекали для московских гостей хлеб, а проверенные рыбаки доставляли к столу свежую рыбу. Во дворце развернули специальный телефон высокой частоты, телеграф «Бодо» и автоматическую телефонную станцию на 20 номеров для связи с Москвой, фронтами и любым городом. От воздушного налета Верховный мог спрятаться в мощном бомбоубежище, стены и потолок которого способны выдержать взрывы 500-килограммовых бомб.