Дальше живут драконы - Александр Афанасьев

тоннажу, но русские авианосцы оказывались более современными и одного проекта, с современными авиакрыльями) и могла в одиночку бороться за господство в мировом океане.

Камней преткновения было два. Металл — и люди. С металлом было проще — Россия ввела в строй огромные сталелитейные мощности при строительстве стратегической железной дороги Берлин — Владивосток и ее ответвления на Восток Казань-Багдад-Басра[103]. Именно эти мощности, избыточные по любым меркам — должны были обеспечить верфи почти нереальным количеством стали в восьмидесятые. Оставались люди. Авиаторы и моряки. Распоряжением Его Величества — в летные училища передавались тренировочные самолеты, в количествах, превышавших все, что было ранее, за штурвал теперь можно было садиться не с двадцати одного года — а с пятнадцати лет, было категорически приказано отказаться от бытовавшей практики не принимать в летные училища детей из не дворянских семей. А моряками — должны были стать они. Нахимовцы. Пацаны из отдаленных гарнизонов. Именно они — кто-то должен был вести громадные корабли к чужим берегам, а кто-то — глубоко в их чреве, на узкой морпеховской койке — должен был писать письмо родным. Все нормально, мама… Здесь тихо, только жарко очень…

Но чтобы покорить океаны — надо было их узнать и полюбить…

Железнодорожный автобус — скрипнув тормозами, остановился у отбойника — большого бетонного блока, выкрашенного бело-красными полосами. Дальше путей не было. Дальше — был океан.

— На выход! Строиться!

Снова — проход между высокими рядами кресел, узкий и неудобный. Этот желдоравтобус — как экскурсионный, у него четыре ряда сидений, а не три, как на развозных, где на каждой остановке входят и выходят люди. Вещи не забыть… согласно их правилам растеряха идет последним в строю вне зависимости от роста и звания, а это — позор. Не споткнуться на ступеньках, выстроиться на узком бетонном пятачке. И не коситься на такелаж пришвартованного по правому борту парусника — еще намучаемся, с такелажем то. У них на отряд — было всего несколько яликов и парусных одиночек — и то…

Соленый запах моря, перемешанный с дурным запахом дизеля. Посвистывание локомотивов, короткие сирены порткранов, крики чаек…

Наконец, по сходням, с борта судна спускаются несколько мареманов. Эти — настоящие, у них даже настоящие звания есть. Капитана среди них — не видно. И кого — приветствовать?

Мареманы уходят… они из постоянного экипажа, на судке два экипажа, сорок человек постоянного, инструкторский состав и сто пятьдесят — учебного — они, пацаны, которые должны хлебнуть моря. Вразвалочку, переступая через положенные здесь зачем то старые шпалы, они идут к узкой, бетонированной дорожке среди рельс, ведущей в город. Один — на мгновение приостанавливается.

— Чего встали, салажня? Вещи в зубы — и на борт.

Вот так вот. Закончили упражнение…

Тот, кто умел быть своим, где бы он не находился — перепрыгнул с крыши железнодорожного вагона на крышу удачно подвернувшегося пакгауза, когда везущий пацанов автобус — был уже в самом порту и маневрировал по путям, выходя на тот, что ведет к грузовым причалам. Его снова заметили — случайно. Крановщик портального крана, перегружающий какие-то мешки из трюмов балкера в склады, заметил, как кто-то прыгнул с крыши желтого рельсового автобуса, идущего по портовым путям, и затейливо выругался. Ничего такого он в этом не увидел — мальчишки. Территория порта огромна и никакой забор не спасает от нашествия малолетних хулиганов. Они лазают по крышам, по кранам, по перегрузочной технике, катаются на сцепках вагонов, могут и украсть что-то. Их не раз ловили… да что можно сделать несовершеннолетнему, только соли на хвост насыпать. Кажется, даже в школах на уроках показывали фотографии тех, кто попал под поезд, катаясь на сцепке. И помогло?

Ага, как же…

Крановщик подумал об этом — и тут же забыл, потому что надо было точно позиционировать стрелу на разгрузку…

С крыши пакгауза — тот, кто умел быть своим, где бы он не находился — внимательно наблюдал за тем, как молодые гайджины всходили на борт парусного корабля, готового идти в море. И лишь когда — боцманские дудки сыграли отплытие, а с берега отдали концы — он спустился вниз с пакгауза и пошел прочь от воды. Ему надо было выбраться в город и найти телефон…

— Эй, ты!

Он обернулся. Если бы это была ночь — он моментально бы растворился в темноте, и его искали бы до утра и так не нашли бы. Но это был день. Он мог бежать и сейчас — но вряд ли это будет разумно.

Это были два человека. Они были в форме, похожей на военную, но не военной, а на груди — бляхи с номерами. На поясе револьверы — но ни один и не думал их доставать. Рядом с ними — собака на поводке

— Стой!

Он и не думал бежать. Просто стоял и смотрел на них. Небольшого роста, он не представлял собой опасности в их глазах.

— Иди сюда!

Он пожал плечами — гайджины так делают, когда что-то не поняли.

— Иди сюда! — повторил тот, что повыше.

Это были охранники компании и перед собой они видели обычное зрелище — китайского воришку. Тут полно таких, у китайцев за воровство членовредительство полагается, а тут нет. Для безработного китайца исправительная колония — как праздник, и кормежка с казны, и крыша над головой, и нары… В руках у него ничего не было — значит, полиция такого не примет, факта кражи нет. Раньше таких просто выпинывали пинком под зад, но теперь товарищ директора порта по безопасности приказал задействовать таких на уборке. Из пойманных воришек — формировали бригаду и заставляли пару дней убирать мусор, а только потом — выпинывали с порта.

— Иди сюда, сказал!

Китаец повернулся и побежал

— Стой!

Второй — спустил с поводка собаку, и та, хрипя — рванулась вперед.

— Фас!

Китаец — заскочил за большой пакгауз. Бегал он быстро, хотя от такого зверя как Март — и не так побежишь…

Охранники — не торопясь пошли следом. Пусть Март его потреплет как следует…

Но завернув за угол — они не увидели того, чего ожидали — визжащий китаец и треплющая его собака. Они вообще ничего не увидели!

— Тю…. — сказал младший из них, который только прошлым годом в порт нанялся — чего это…

Старший огляделся. Он посмотрел даже на крышу… был, знаете ли опыт — но ничего но увидел и там.

Ни души. И тихо… как будто даже краны меньше шумят.

Старший — выхватил револьвер. Смит-Вессон сорок