Новая Зона. Территория «Вятка» - Юрий Евгеньевич Смирнов

– «Никакого оружия на “Вятке”…» – хрипло загоготал Шабаров. – Какие же вы лицемеры с Волкогоновым! Но это можно легко исправить, не так ли?

Рябой всем своим естеством почувствовал, что еще секунда – и Шабаров спустит курок, поэтому решился сделать это первым, но вместо выстрела прозвучал лишь громкий щелчок осечки – револьвер оказался неисправен.

– За оружием нужно следить, Вячеслав Алексеевич. – Краем глаза Шабаров заметил, как из-за насыпи выскочила женщина. Она подбежала к Рябому, встала рядом и схватила за свободную руку – в правой проводник по-прежнему сжимал неисправный револьвер, дуло которого все так же было направлено на Шабарова.

– Я же сказал тебе уходить, – с досадой проговорил Рябой. Впрочем, сейчас это уже не имело значения: если Сергей застрелит его, эти двое точно не смогут с ним справиться.

Рябой увидел кривую усмешку обезумевшего проводника и вспышку, которая озарила ружейный ствол. Пуля медленно вылетела из ствола и стала подбираться к Рябому с такой скоростью, что он мог в деталях рассмотреть каждую щербинку на ее свинцовом теле.

«Вот и все», – промелькнуло в голове Рябого, когда расстояние между ним и пулей стало неумолимо сокращаться. Но почему она летит так медленно? Или перед смертью время всегда так замедляется?

Неожиданно его тело окутало радужное мерцание, в которое попал не он один, но и Ирина, продолжавшая сжимать его руку с такой силой, что костяшки пальцев побелели. Пуля врезалась в эту радужную оболочку, и по ней пошла мелкая рябь. Однако смертоносный свинец не смог прорваться внутрь: прозрачный пузырь, будто силовое поле, не только остановил, но и заставил пулю устремиться в обратном направлении. Рябой не успел моргнуть – как время понеслось с обычной скоростью, а ушей достиг затухающий в пространстве раскат выстрела.

В то же время Шабаров неожиданно согнулся пополам и упал на землю. Ружье выпало из его ослабевших рук, а на груди заалела огромная рана.

Рябой, продолжая сжимать в руке револьвер, не сразу сообразил, что произошло. Он смотрел на проводника, которого покидала жизнь. Придя в себя, он, наконец, бросился к умирающему и склонился над ним, чтобы посмотреть, насколько тот тяжело ранен, вот только одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: Шабаров больше не жилец.

– Оставь его, он же чертов психопат, убийца! – Ирина трепала Рябого за плечо, но тот смотрел, как из некогда близкого товарища с каждой каплей крови утекает жизнь. Смотрел и молчал.

Да и как объяснить этим людям, впервые ступившим на Территорию, что все проводники являются лишь инструментами «Вятки»? Они не принадлежат себе, они всего лишь исполняют ее волю, при этом не имея представления о конечной цели. Здесь нельзя все измерять человеческими мерками – справедливостью, добросердечностью, состраданием, любовью к ближнему, – все это чуждо «Вятке». Она не человек, она не биологический организм, она – нечто другое, что лежит за гранью человеческого воображения. Она – это существо высшего порядка, которое пытается понять нас, людей, – то есть тех, кого мы сами не можем до конца изучить.

– Он сумасшедший? – впервые подал голос юноша, чудом оставшийся в живых.

– Это вы все сумасшедшие. – Теперь Рябой не мог сдержать свое раздражение. – Какого черта вас принесло сюда? Какого черта вы все здесь забыли? Неужели вы не понимаете, что это не место для прогулок? Все нормальные люди еще во время вспышки бежали отсюда, как от чумы! Лишь такие больные безумцы, как вы, по неведомой причине приходите и приходите на «Вятку», будто вас сюда манит какая-то ненормальная жажда приключений, но вместо этого находите здесь такие страдания, которых никогда не испытаете в обычном мире. Так ответьте мне, кто из нас по-настоящему сумасшедший: проводники, которые не могут покинуть «Вятку», или те, кто самостоятельно принимает решение приехать в это ужасное место?

Ответом стало гробовое молчание. Затем Ирина подошла к парню – тот стыдливо прикрывал пятно на брюках, зато напоследок огрызнулся, точно волчонок:

– Этот тоже примерно так начинал! – Он дернул подбородком в сторону трупа Шабарова. – Смотрите не превратитесь в него. А то давайте, пристрелите нас, сумасшедших, раз уж у него не вышло! Ружье в пределах доступности!

– Ну перестань, все уже кончилось, – успокаивала его женщина, – тебе больше ничего не угрожает.

– Да пошли вы все! – дернулся парень, избегая ее прикосновения. – Он столько лет здесь торчит, а не понимает… Неужели трудно докумекать, что раз проводники здесь остаются против воли, то и нас сюда против воли тянет? Жертву он из себя строит… Да между нами разница лишь в том, что вы-то знаете, что нас тут ждет, а мы даже не догадываемся. Но точно так же, как вы не можете отсюда уйти, мы не можем не прийти сюда, ясно?

Всю оставшуюся дорогу они шли молча; за спиной Рябого болталось ружье Шабарова, которое он не рискнул оставлять рядом с его телом. Хоронить проводника он не стал, об этом позаботится «Вятка», которая вполне способна воскресить погибшего проводника. Люди на Территории не умирали, по крайней мере, не делали это до конца.

– Когда придем на станцию, – предупредил Рябой, – никому не говорите о Сергее. Вообще забудьте о том, что видели. Просто садитесь в поезд и уезжайте.

– Разве все остальные не должны знать, кем он был на самом деле? – спросила Ирина и тотчас прикусила губу, увидев, как напряглась спина проводника.

– Как ты думаешь, – повернулся он к Ирине, – должны все остальные знать о том, что совершила ты? Или о том, например, что этот моральный урод, – он ткнул пальцем в молодого человека, – болен смертельной болезнью, которую умышленно распространял среди здоровых людей? Здесь, на «Вятке», каждый заслуживает ровно то, что с ним в итоге происходит. Но обнажать свои или чужие тайны перед всеми – такого даже «Вятка» не требует. Сергей Шабаров… да, он виноват. Но он уже понес наказание – Территория сама же его и наказала. Признаюсь честно, – он зло взглянул на юношу, который съежился под его жестким взглядом, – будь я на месте «Вятки», ни за что не выпустил бы тебя обратно. Но я – не она. И не Шабаров, чтобы вершить собственный суд.

– А что насчет меня? – с вызовом спросила Ира. – Меня бы ты тоже на ее месте не выпустил?

Но Рябой ничего не ответил. Он повернулся к женщине спиной и устало зашагал вперед, туда, где явственно виднелось покосившееся здание вокзала, возле которого уже можно было разглядеть парочку скучающих проводников, устроившихся на скамейке и попивающих чай из термоса.