Цветение - Лина Чаплина

Мягкий взгляд Давида стал серьезным. Адам читал в них боль и надломленность. Маленький мальчик по имени Давид, скрывающий шрамы и синяки под длинными кофтами, защищающий драконов самим собой, сейчас сидел перед ним.

Они были всего лишь детьми. Разбитыми, раненными судьбой. Отравленными чьим-то неведомым выбором и непомерными для своего возраста решениями. Может, сгорая от ночных кошмаров, легче однажды понять друг друга?

Пытаясь отвлечь, Давид рассказывал Адаму про занятия, про стрельбу и летний чемпионат, на который дедушка снова непременно достанет им билеты. Что в библиотеке дедушки появились новые книги, которые Адаму бы стоило почитать. Про то, как пригласит его однажды на первый чемпионат своей команды и придет на первую выставку, где все картины кисти Великого Адама К. Хьюза. С болью в теле и хрипом Адам смеялся.

Вдруг Адам задрожал. Он сполз вниз, жадно глотая чистый воздух. Давид спустился следом, чтобы поднять друга. Адам резко схватил его за руки, с трудом умудряясь удержаться.

Давид нервно сглотнул слюни, боясь произнести хоть слово. Он с ужасом рассматривал теперь тощее тело Адама, впалые серые глаза, лишенные блеска, светлые кудри, прилипшие к вспотевшему лицу. Если от этого бледного лица вообще хоть что-то осталось кроме глаз. В его глазах бушевало море у берегов Ирландии и чайки, пикируя вниз, разлетались на частички смерти.

С трудом подбирая такие нужные слова, Адам произнес сквозь слезы то, что обухом ударило Давида по голове. Адам думал, что готов принять свою участь, ведь с детства ему твердили, что он не доживет до шести, четырнадцати…

— Я не хочу уходить! — Адама трясло от холода. Он резко сжал в объятиях Давида, впивая в пиджак когти и прижал к себе, цепляясь за друга, как за ткань мироздания, пытаясь не упасть. Давид застыл. — Я не хочу уходить! — градом пуль отлетало от стен.

Вскоре Адам обмяк в его руках, и Давид помог ему снова сесть в кровать.

Когда вернулась целительница, Давид отправился обратно в их общую комнату. Давид замер на пороге, наблюдая за нарисованным драконом на стене. Дракон мирно спал, подергивая во сне огромными крыльями. Он сопел и из пасти его шел легкий дым.

На столе лежали недочитанные книги. На мольберте был только покрытый первым слоем краски холст. Небрежно повешенные на стул вещи. Свернутые эскизы и разбросанные черновики. Все застыло в немом ожидании хозяина.

— Останься, — прошептал Давид в пустоту комнаты и слезы скатились по его щекам.

Глава 14. Где звездами цветет земля сырая

Лес никогда еще не был так безмолвен.

Тяжело дыша, отвергая любую пищу, отвергая любую магию, оборотень встал. Его голову, измученную болями, успокаивал легкий звон колокольчиков. Он звал его к себе, в теплую и уютную оранжерею, прочь от стен лазарета.

Адам шел, ведомый чувством, знающий то, о чем остальные лишь думали. Все свои силы он тратил на то, чтобы дойти.

Он вышел в теплое утро на улицу. Ветер терзал изнуренное бессонными ночами лицо. Адам дошел до оранжереи и упал. Он слышал щебетание проснувшихся птиц, слышал шелест и перешептывания травы. И все, что он мог, это вцепиться в землю когтями и ползти.

Он прижался холодным телом к огромной теплой вазе. В ней, извиваясь, росли живые ирисы. Они тянулись к Адаму. Сквозь шум мира из тишины леса Адам услышал пение тысячи сверчков.

Адам вытянул руку и направил все свои силы, всю магическую суть на одно заклятие, которое тренировал годами. Из рук Адама пророс ведьмин цветок. Чтобы сдержать крик, Адам прикусил губы до крови, но не опустил руку.

Перед ним появилась белоснежная сова. Адам рассмеялся, захлебываясь в подступившей крови. Фамильяр забил крыльями, разминая их. Как давно он ждал этого дня. Вдруг он встревожился, кинулся к Адаму. Он накрыл своего ведьмака крыльями, излучая тепло. Сил сделать что-либо еще у Адама не оставалось. И фамильяр, точно прикованный, не мог позвать на помощь. Лоб Адама покрылся трещинами, их пробили маленькие стебельки.

— Я так рад видеть тебя, — у глаз Адама скопились слезы. — Я назову тебя Кухелла. Ты не против?

— Не против, это самое чудесное имя, — мягким, самым родным голосом раздалось в голове Адама. Как же он его ждал.

Потеряв связь с магией, Адам закрыл глаза. Кухелла яростно забил крыльями и исчез.

К своему несчастью Адама нашла Суви. Крик, безмолвный, всепоглощающий разлетелся по оранжерее, выбивая стекла, ломая балки, снося цветы. Ведомые лишь криком ведьмы, листья и ветки закружились вокруг нее в бешеном порыве.

Не помня себя, Суви подошла к Адаму и легла рядом. Она ощутила спиной холодную поверхность вазы. Суви взяла Адама за руку и преподнесла ее к губам.

Руки Адама, давно не покрытые краской, пахли полынью. Горькой, как кровь.

Суви прижала его руку к земле и положила сверху ладонь. Она чувствовала пульс корней под землей и в вазах, она чувствовала вибрацию. Цветы медленно поползли, стебли их удлинились. Суви сжала тонкими пальцами белые лилии и они, дрожа, поменяли свой цвет на неестественно бордовый.

Тогда с губ Суви слетел еле слышимый, надрывный смех. Не используя рук, она призывала растения. Она просила цветы, траву и корни о помощи, и они вторили ее боли, подчиняясь зову. Чем больше боли клубилось в ее сердце, тем полотне становились ряды растений.

Суви слышала удивленные голоса учеников, пришедших на занятие. Цветы и плющ полностью покрыли оранжерею, заковав внутри своих стеблей сталь.

Ощущая тепло земли через руку Адама. Суви прижалась к нему, уместив голову на его груди. И, как бы ей ни хотелось плакать, она не могла. Суви лишь лежала, глядя в пустоту, забирая последнее, еле ощутимое тепло его тела.

Инна в это время ждала аудиенции хозяина леса. Рядом с ней нервно подпрыгивал на месте Адар. Инна смотрела на него спокойно, даже слишком. Адар не верил, что Хозяин леса сможет помочь. Они всегда отказываются. Они всегда хотят лишь наблюдать.

— Раз ши сделать ничего не могут, ну как он поможет? — сокрушался каждую минуту Адар.