Сделка с дьяволом - Слава Доронина

— Весьма умилительная картина, — раздался тихий, но твердый голос Артура, а я сильно вздрогнула и сердце пропустило удар, а потом гулко забилось в груди.

Я совсем не ожидала его увидеть… Он ведь должен быть на работе… Что-то случилось с Егором? Он поэтому приехал так рано? Я побледнела, а в моих глазах заблестели слезы.

— Глаша сорвала меня с деловой встречи звонком, что Катя пропала. А пропажа находится в тепле и под твоим одеялом… — с иронией в голосе произнес он и перевел взгляд на дочь и усмехнулся.

— Господи, — выдохнула я. — Как ты меня напугал! Я думала, что случилось что-то с Егором, — мой голос дрожал и я понимала, что стала слишком сентиментальная и ранимая с наступлением беременности, но, тем не менее, не могла держать под контролем сейчас многих своих чувств. Особенно нежность к этой девочке, которой не хватало мамы и она ластилась ко мне, как маленький, заброшенный всеми котенок.

— Прости, Артур… — опустила глаза на светлую голову девочки. — Я не подумала… Она сама пришла и попросилась полежать со мной немного. Мы разговаривали и я не заметила, как уснула…

— Успокойся. Я уже по камерам, когда мчался домой отследил, что она сбежала к тебе, пока Глаша на минуту отвлеклась.

— Мне она сказала, что Глашу предупредила, и пришла ко мне, потому что та ей разрешила…

— Конечно, она ее не предупреждала, так как обеим я сказал, чтобы они тебя сейчас тревожили как можно меньше. Как ты себя чувствуешь? — взгляд мужчины потеплел, а у меня упал тяжелый камень с сердца — ничего страшного не случилось, лишь небольшое недоразумение.

— Сносно, — тихо отозвалась я.

— Это хорошо. Тогда поезжай к Егору, как проснется Катя, а позже я тебя заберу и прогуляемся немного в парке. Если парк слишком сильный подвиг для тебя, то можем посидеть на лужайке перед домом? — предложил он.

— Я думаю, что хотела бы в парк… — неуверенно отозвалась я, вспомнив, что пообещала Кате прогулку. Но может быть, свежий воздух пойдет на пользу и мне? — Катя будет в восторге, — улыбнулась я, чувствуя облегчение, что недоразумение с пропажей ребенка осталось позади.

— Ладно, отдыхайте, я поехал на работу. Увидимся у Егора, — во взгляде Артура промелькнула нежность.

Он поднялся и бесшумно покинул комнату, но я больше так и не уснула и неторопливо перебирала локоны девочки и думала о мужчине. Влечение, которое я испытывала к нему теперь, было даже сильнее, чем тогда, восемь лет назад. Я с тоской поняла, что, если так будет продолжаться, я рискую в скором времени попасть в наркотическую зависимость от этих чувств — чувств, которые ему были не нужны…

Настроение Егора последние дни вызывало у меня сильное беспокойство. Он давно заметил, что со мной что-то не так, спрашивал меня о моем состоянии, но впервые в жизни я не знала, что сказать своему сыну. Наверное, правду? Я вдруг поняла, что больше не могу скрывать от него свою беременность.

— Мама, признайся честно, ты больна? Ты потому стала реже у меня ночевать, чтобы скрыть от меня это? — он устроился на стуле у окна и поглядел на меня серьезными глазами.

Я не могла купировать приступы токсикоза силой мысли, а жаль, это бы значительно упростило мою жизнь. Что я только уже не перепробовала: гомеопатию, акупунктурные браслеты на запястья от укачивания и тошноты, частые перекусы, даже пробовала совсем не есть, но ничего из перечисленного не помогало. Рассказать Егору о беременности поспособствовал еще один весьма важный фактор — это стремительный рост моего живота. Так или иначе, но скоро я не смогу скрывать своего положения. А своим молчанием могла бы убить всякое доверие между нами, и откладывать разговор никак было нельзя.

— Егор… — я вдохнула в легкие воздух, — у тебя, возможно, скоро будет брат или сестра. Точнее могут быть оба, а могут быть два брата или сестры… — я долго думала с чего начать, в итоге решила не ходить вокруг да около, а сказать все как есть, но вышло довольно сумбурно.

— У папы будут еще дети? — удивился он.

— У нас с папой… — поправила я его.

— Что? — он посмотрел на меня с недоумением.

Я ожидала, что он воспримет эту новость в штыки, но, что впадет в ступор, не предполагала.

— Так это правда… — потрясенно прошептал он. — Я скоро умру, а вы родите мне замену? — в его голосе послышалось отчаяние, а на мои глаза навернулись слезы и сердце болезненно сжалось в груди.

— Что ты такое говоришь? — я подошла к нему и обняла его за плечи.

Сколько не готовься к подобному разговору, а говорить спокойно не получалось.

— Так необходимо… Мы не хотели тревожить тебя заранее, чтобы не давать напрасной надежды, но кто-то из малышей, или даже оба, когда родятся, возможно, спасут тебя от болезни. То есть помогут совсем излечиться от недуга. Это риск, но мы решились на этот шаг не потому что готовимся к твоей… смерти, а наоборот, делаем все возможное, чтобы ты мог стать прежним, здоровым мальчиком и вернуться домой. Чтобы мы все вместе могли быть рядом, а не жить в больнице и не проходить все эти ужасные процедуры. Чтобы ты смог осуществить свои мечты и стать известным пловцом или летчиком. Понимаешь? — я гладила спину Егора и и на глаза наворачивались слезы, а горло сдавливало от подступивших рыданий.

Наверное, меня все же следовало изолировать от общества на время, пока мои гормоны не придут в норму, и я перестану плакать из-за каждой мелочи.

— Ты говоришь мне правду? — он сделал шаг назад и поглядел мне в лицо.

— Я тебя когда-то обманывала?

— Пока еще нет, но это все странно… Это вы с папой сами придумали? — он сузил глаза и смотрел на меня внимательным взглядом.

— Это нам посоветовал твой врач Алексей Владимирович.

— И поэтому ты нашла папу и рассказала ему обо мне? Почему его не было с нами раньше?

— Да, я нашла его, — мягко произнесла я. — У папы долгое время была другая семья и я думала, что он был счастлив. Прости меня… В том, что его не было рядом есть и большая доля моей вины. Но я на многое готова ради тебя, мой маленький, только ты не замыкайся в себе и не думай, что я стану меньше тебя любить с рождением этих детей. Я очень тебя люблю и хочу, чтобы в нашей жизни все стало… нет, не как прежде, а еще лучше! Я очень сильно хочу твоего выздоровления, Егор!

— Я… я пока не знаю как к этому отношусь. Я подумаю… — подбородок Егора задрожал. — Но я тоже очень люблю тебя, мам, — грустно улыбнулся он. — Говоришь, что их там два? — он недоверчиво кивнул на мой слегка увеличившийся живот.

— Два. Пол нам не говорят, потому что еще рано. Но мне кажется это мальчики.

Егор вел себя и говорил со мной, как взрослый человек, болезнь накладывала на его поведение отпечаток, хотя он с детства был таким серьезным.

— И тебе поэтому так плохо? Ты не умрешь? — его глаза сверкнули.