Серая слизь - Алексей Евдокимов

Поставив крест на “своей войне”, Нурс отрастил хайр и заплел его в дреды (“всегда хотелось, но на фронте же запаришься с такой прической…”) и стал снимать экстримные спортивные репортажи и экстримные же реалити-шоу. Когда в очередном “Русском экстриме” кто-нибудь куда-нибудь прыгает, карабкается или погружается, то человеком, о котором ты в процессе глядения на экран не задумываешься, но благодаря которому (тому, что он тоже – прыгает, карабкается и погружается) на это глядишь, сплошь и рядом бывает Юсуф.

Про Нурса я вспомнил, когда ни обзвон московских парашютных клубов (кучу бабок, наверное, международный тариф сожрал), ни попытки расспросить кого-нибудь из тамошних бэйсеров не дали ничего: о Феде Дейче или не слышали, или слышали, но контактов с ним не поддерживали. Набирая нурсалиевский номер, я не особо-то и рассчитывал застать Юсуфа в пределах досягаемости. Мне, однако, повезло… точней, не повезло ему; можно сказать, комически, поучительно, по крайней мере: Нурс отснял целый цикл программ с дайверами в подводных пещерах на Окинаве, в сложнейших условиях, реально рисковал башкой и дорогущим оборудованием, пару раз чуть действительно не загнулся, но – не загнулся, не получил ни царапины и вообще все сделал тип-топ… И вот когда они это дело коллективно отмечали – уже в Москве, – он, великий профессионал бухалова (“Что есть одно из главных стрингерских умений? Квасить – для смазки – с каждым, кто предлагает… и при этом оставаться готовым в любой момент вскочить по тревоге, влезть на «броню» и быть в стопроцентно рабочей форме…”), нажрался в кашу, упал на ровном месте, заработал сложный перелом ноги – и валялся сейчас дома, под Питером, – в гипсе, обихаживаемый полузабытыми в ходе беспрерывных профессиональных отлучек женой и двумя сыновьями-близнецами.

На мой вопрос он долго хмыкал, покряхтывал, напрягал извилину – и сказал в итоге, что такого Дейча он да, помнит… хотя не видел уже давненько… но, кажется, он же варился с трэйсерами? Нет, кажется, именно с трэйсерами… Нет, координат трэйсеров у Юсуфа нет. Но вроде бы про них писали с год назад? В мужском каком-то журнале… Не, не помню, в каком…

Ну, и чего теперь? Год назад, неизвестно, в каком журнале… И вообще: чего я, собственно, добиваюсь-то? Что узнать хочу? Ну, дозвонюсь я до Федьки – и что он мне скажет?..

Это просто от незнания, что делать. От незнания ситуации, с одной стороны, и нежелания сидеть, ожидая очередных подарков из пространства, – с другой…

Телефонный облом в совокупности с воспоминаниями о московских пьянках побуждают меня извлечь безналоговую литруху “Tullamore Dew”, подогнанную работающим в порту и имеющим доступ к “таксфришным” товарам, которыми обеспечивают экипажи судов, Ромкой, – и недобитую (позор!) аж с Нью Йиера (пр-роклятые годы, однако). И тут звонит Лера. Добровольный и бескорыстный мой помощник, перед коим я во все увеличивающемся, хотя давно уже неоплатном, моральном долгу.

Она таки смогла узнать про Славика Доренского. Что самое интересное – так все, оказывается, и было. Насчет выгребной ямы. В ней его и утопили. Выломали деревянное сиденье в дачном сортире и затолкали Славика туда. Живого – экспертиза показала, что он именно захлебнулся этим добром. Причем пролежал в яме почти неделю, прежде чем нашли. Да, все как ты, Дэн, и предполагал – ни улик, ни подозреваемых, ни мотива. Архив.

Я наливаю себе “Туламора” полный стакан (дотрясаю последние капли), треть выпиваю залпом, а остальное принимаюсь тянуть ма-аленькими глоточками.

Когда мочканули Дашкиного брательника, у меня с Дашкой уже все кончилось. Но – только-только. За три прошедших с тех пор года подробно я всю эту историю не вспоминал ни разу – и предпочел бы, пожалуй, не вспоминать никогда…

Из всех моих довольно многочисленных уже девиц (скромное удовлетворение или “мы, оглядываясь, видим лишь руины…”) Дашка точно была самой красивой и самой… сложной. Я сам, в общем, не подарочек, наверное, – так что достойно удивления, как мы с ней ладили больше полугода. Однако же как-то ладили. И, глядишь, ладили бы дальше, что самое забавное…

Дашку у меня увел ФЭД. Самым откровенным образом. ФЭД, которого я тогда полагал лучшим другом. Причем отлично зная, что меня на ней зарубало довольно здорово. Причем послал ее через месяц. Сам послал – ФЭДа девки не посылали, по-моему, никогда – только он…

От всего этого разило мексикой, бразилией – и вообще много чем разило… Почему я и не хотел вспоминать. С Федькой мы тогда разосрались здорово. Единственный раз – но, я даже думал, напрочь… Ничего. Потом помирились. Девки, типа, приходят и уходят, а пацаны… это пацаны.

Делаю последний глоток вискаря, врубаю комп и кликаю иконку Internet.

Wall flip. Сальто назад после отталкивания от вертикальной стенки. Hand jump. Преодоление препятствия с использованием только рук. Twist. Сальто вперед и сразу же сальто назад. Tree flip. Сальто назад после отталкивания от дерева. “Есть дополнительная опасность промазать ногой по дереву”… Get over the wall. С разбегу толкаетесь ногой об стену, затем, когда вы в воздухе, нужно опереться руками и перелететь через стену. Blind jump. “Прыжок, выполняемый без созерцания точки приземления”. Так и написано – “без созерцания”… Ну не буддисты они.

“Люди, преодолевающие препятствия”. По-английски – одним коротким словом: трэйсеры. Хотя то, что они делают, именуется иначе и на другом языке.

Паркур. Французский термин из области вообще-то конного спорта: скачки по полосе препятствий, максимально разнообразных и заковыристых. Все, чтоб коняшке переломать ноги, а жокею свернуть шею. Теперь – последний вяк экстремальной моды: предельно скоростное перемещение по городу не там, где положено, а там, где хочется – через заборы, по крышам, стенам, карнизам. Поверх барьеров. Без страховки (это – принцип). Адреналиновый концентрат, выжимка, экстрим в степени, комплексный, синтетический – как все синтетическое, искусственный (но экстремальный спорт вообще штука искусственная – когда смертельно опасные препоны изобретательно воздвигаются на пустом месте), и, как многое синтетическое, сильнодействующий.

Паркур – комбинация разных видов “урбанистического лазанья” с языколомными названиями вроде бил-деринга, скейтбординга, акробатики, даже восточных единоборств (у “восточников” детально проработана техника падения – как, значит, нетравматичнее и безболезненнее себя уронить… вообще полезное умение).

Придумал эту штуку француз Давид Белль из города Лисса, сын вьетнамского ветерана. Папа натаскивал мальчонку с детства, и уже подросшему Давиду оченно в кайф оказалось взбегать по стенкам, сыпаться с крыш, перепрыгивать через полицейские “рено”… а городские власти и ажаны на это увлечение Белля и прочего быстро сгрудившегося вокруг него молодняка смотрели сквозь пальцы. Скоро первая в мире паркур-команда прославилась, про них стали писать газетчики и снимать телевизионщики. Трэйсеров позвали участвовать с трюками в гастролях мюзикла “Нотр-Дам” – надо было подмахнуть контракт на два года.

Отказались двое: “отец-основатель” Белль и его ближайший сподвижник Себастьян Фука. В лом им было вязать себя юридическими обязательствами. Правда, потом и они расплевались: Фука решил зарабатывать бабло, брать плату за тренировки – и учредил Федерацию паркура.