Путин и Трамп. Как Путин заставил себя слушать - Дэвид Корн

И вот теперь искаженную версию этого российского вброса повторял на национальном телевидении начальник избирательного штаба одного из двух крупнейших кандидатов ведущей партии. «Что за черт? — подумал Уоттс. — Именно в этот момент я понял, что тут что-то не так».

Уоттс был одним из немногих частных исследователей, которые последние семь лет изучали способы использования социальных сетей врагами Соединенных Штатов. Его первоначальный интерес к этой теме был вызван тревожно успешной вербовкой ИГИЛ тысяч социально неуспешных молодых людей на войну в Ираке и Сирии через социальные сети. Но Уоттсу казалось, что на веб-сайтах и в аккаунтах «Твиттера», базировавшихся в России, начал проявляться паттерн с гораздо более опасными для США посылами.

Переломный момент наступил в марте 2014 года, когда, через несколько недель после аннексии Россией Крыма, на сайте Белого дома вдруг всплыла странная петиция. Написанная на топорном английском загадочным персонажем, обозначенным как “S.V.” из Анкориджа, она требовала, чтобы Аляску вернули России. Сколь бы придурковатой ни казалась эта идея, петиция нашла поддержку. Ее продвигали в аккаунтах «Твиттера», о ней заговорили на «Фейсбуке». За несколько недель под ней подписались сорок тысяч человек.

Это открыло Уоттсу глаза. Когда он проанализировал имена под петицией, он заметил, что многие из них были идентичны именам твиттер-ботов, которые засветились в соцсетях в других медиакампаниях, продвигавших кремлевскую пропаганду. Некоторые из этих ботов выглядели как аккаунты типа «горшок с медом», на них размещались фотографии привлекательных девушек, чтобы заманить онлайн-аудиторию. Уоттс увидел также, что эти аккаунты были связаны с интернет-чатами или троллями, яростно атаковавшими и высмеивавшими критиков Кремля и продвигавшими русские темы в англоязычную аудиторию.

Паттерн, обнаруженный Уоттсом, совпадал с тем, который наблюдала Людмила Савчук, изобличившая операции Агентства интернет-исследований, связанной с Кремлем фабрикой троллей из Санкт-Петербурга. Уоттса чрезвычайно огорчало, что эти факты не привлекли к себе сколь-нибудь значительного внимания в среде сотрудников национальной безопасности США. Он написал коротенькую статью для веб-сайта одного центра исследований внешней политики, в которой отметил, что Facebook и Twitter были «захламлены пророссийскими, но внешне выглядящими как западные аккаунтами», работающими на подрыв доверия к правительству США. Статья прошла незамеченной. Однако вскоре после ее появления с Уоттсом связалось ФБР — чтобы сообщить, что он стал мишенью кибератаки.

Как признанного эксперта в сфере манипуляций в массмедиа, Уоттса время от времени приглашали для брифингов в ФБР и ЦРУ. Он начал предупреждать своих бывших коллег по разведке о том, что российские СМИ наращивают усилия по дискредитации США. Российские боты помогали движениям Occupy Wall Street и Black Lives Matter, которые представляли большой интерес для левых либералов. При этом они поощряли и крайне правых сторонников Клайвена Банди, скотовода с юго-востока Невады, оказавшего вооруженное сопротивление федеральным агентам, которые собирали плату за выпас скота на федеральных землях. Русские активно освещали учения специальных подразделений армии США в южных штатах «Нефритовый шлем 15» — это событие породило странную конспирологическую теорию о том, что администрация Обамы планирует ввести военное положение. И всем этим информационным поводам, шедшим вразрез с официальной идеологией, RT и «Спутник», российские новостные и пропагандистские сайты уделяли большое внимание.

Уоттс пришел к выводу, что все это — возвращение к советским активным мерам времен холодной войны. Москва продвигала новостные истории, иногда попросту фейковые, которые способствовали расколу общества, дестабилизировали соперников или противников России, только теперь использовала новый вид оружия — социальные сети. Однако когда Уоттс проводил свои брифинги, сопровождая их диаграммами и слайдами, демонстрирующими ботов «Твиттера» или истории RT, в ответ его коллеги по большей части лишь пожимали плечами. «Я не думаю, что они понимали, что именно пыталась сделать Россия», — впоследствии говорил Уоттс.

Однако кое-кто в разношерстном разведывательном сообществе США уже начинал понимать происходившее. В 2015 году ЦРУ выступило с предложением запустить программу скрытых действий по созданию фейковых веб-сайтов, чтобы противостоять кремлевской пропаганде. Оно призывало позволить АНБ покончить с веб-сайтами и серверами, которые использовались для управления фейковыми аккаунтами русских. К сожалению, план не получил значительной поддержки главных политтехнологов администрации Обамы: частично потому, что они полагали, что свободный поток информации вынудит российскую пропаганду отступить. «Мы думали, что правда сделает нас свободными, что правда победит, — говорил Тони Блинкен, помощник госсекретаря при Обаме. — Наше мнение оказалось немного наивным».

Для Уоттса комментарий Манафорта в то августовское утро прозвучал как звонок будильника. Это был знак: российские активные меры распространились за пределы политической окраины и теперь просачиваются в мейнстрим американского политического диалога. А об этом, полагал Уоттс, необходимо заявить во всеуслышание. И он был твердо намерен это сделать. Но, как показывал опыт Уоттса и исследователей, работавших с ним, российские усилия простирались намного дальше. Это была целая кампания, ловко использовавшая крупнейшие американские социальные сети. Практически никто в то время не замечал этого, даже сами социальные сети.

Манафорт долго бы не протянул. В день того самого интервью CNN газета New York Times сообщила, что антикоррупционная служба Украины обнаружила рукописные бухгалтерские книги, показывавшие, что Партия регионов Януковича выплатила Манафорту наличными, без указания назначения платежа, 12,7 миллионов долларов между 2007 и 2012 годами. Газета отмечала: украинские следователи предполагают, что эти выплаты были частью нелегальной серой схемы. Украинские службы прощупывали также целую плеяду офшорных компаний-посредников, связанных с ближним кругом Януковича, вовлеченных в почти девятнадцатимиллионную сделку по продаже украинского кабельного телеканала некоему партнерству, которое принадлежало Манафорту и Олегу Дерипаске. Эта сделка закончилась для российского олигарха судебным иском на Каймановых островах.

Адвокат Манафорта отрицал, что тот получал выплаты наличными или был участником каких бы то ни было коррупционных схем режима Януковича. Но это было уже неважно. Вера Трампа в Манафорта уже была подорвана. Манафорту подсуропил новый старший советник — Стив Бэннон, эксцентричный смутьян и консервативный популист. Бэннон в приватных беседах высмеивал начальника избирательного штаба перед Трампом как неприкасаемого представителя элиты. Бэннон смеялся над тем, что Манафорт появлялся перед телевизионными камерами в оксфордских рубашках прямиком из своего летнего дома в Хэмптонсе. Он сравнивал Манафорта с Терстоном Хауэллом III, миллионером, главным героем телесериала «Остров Гиллигана». Бэннон попытался открыто поговорить с Манафортом по поводу истории в Times. Манафорт отмахнулся от него и от этой истории. Трамп воспринял ее всерьез. Прочитав статью, он заявил: «Моей кампанией руководит жулик».