Цифровой тоталитаризм. Как это делается в России - Ольга Четверикова

Какую дозу «цифрового наркотика» получат такие дети и насколько глубоко они будут погружены в электронную зависимость, никто не знает.

Между тем, фантазии цифровиков безграничны, и особенной изощрённостью тут отличаются банки. Многие из них сегодня готовы открывать свои платёжные карты несовершеннолетним, но отдельные пошли так далеко, что начали предлагать детям банковские приложения для смартфонов. Это сделали в 2017 г. Райффайзенбанк, «Почта-банк» и Сбербанк, а затем и «Тинькофф банк».

Главная цель запуска приложения, по признанию самих банкиров, — это повышение лояльности родителей к банку. Но вместе с тем это эффективный способ вовлечения детей в «цифровой экономику». Играя на стремлении детей подражать родителям и внушая им, что карманные деньги постепенно уходят в прошлое, банкиры приучают подростков к электронным деньгам. С помощью приложений дети могут получать от родителей безналично карманные деньги, составлять списки желаемых покупок, копить на них, а в некоторых случаях — снимать наличные и переводить деньги. В свою очередь, родители получают возможность отслеживать покупки детей на своих устройствах и устанавливать им лимиты трат.

Для этого детское приложение скачивается на смартфон ребёнка, родители в своём телефоне или в онлайн-банке регистрируют данные ребёнка, а затем заказывают дополнительную карту к своему счёту на имя ребёнка, который становится клиентом банка. При этом если одни банки выдают пластиковые карты, то Сбербанк и «Почта-банк» дают возможность открыть ребёнку только виртуальную карту. Оплатить что-то такой картой ребёнок сможет только при наличии смартфона с технологией бесконтактных платежей, таких как Apple Pay, Google Рау и Samsung Рау, для «Почта-банка» — Android Рау и Samsung Рау.

Данные приложения — это не только средство приучения к цифровым технологиям, но и средство формирования из ребёнка цифрового дельца. Расплачиваясь привязанной к мобильному приложению картой, он получает свои карточные бонусы (0,5 %) и кэшбэки. Повышенные начисления специально для детской карты установлены в магазинах «Велошоп» (10 %) и «Читай-город» (7 %), а также в кинотеатрах «Киномакс» (8 %). Потратить бонусы можно в точках — партнёрах банка. Программа лояльности Tinkoff Junior даёт 2 % баллами за покупки в интернет-магазинах и 1 % за другие покупки. Всего ребёнок может накопить до 2000 баллов в месяц, а установленный курс обмена баллов на рубли — 1 к 1. При этом приложения, созданные совместно с детскими психологами, ещё и обучают финансовой грамоте, показывая различные истории, предлагая мероприятия и давая советы, как воспользоваться личными деньгами[285].

Мы избавим себя от необходимости комментировать данное явление, которое представляет собой лишь один из штрихов в той страшной картине глубинной трансформации ценностей нашего общества и уродования детей, которую осуществляют заказчики и строители цифрового тоталитаризма Главный и краткий вывод, который необходимо сделать в результате изучения проекта «Цифровая школа», заключается в том, что он представляет собой диверсию против российского образования и преступление против наших детей. А единственное верное требование — это не допустить его реализации путём введения полного запрета. И никаких альтернатив этому требованию быть не может.

Деградация советской системы образования началась не с перестройки, она имеет давнюю историю. Глубже всех этот процесс рассмотрел наш замечательный педагог и учёный И.П. Костенко, посвятивший исследованию его свою книгу «“Реформы” образования России 1918–2018»[286]. Нынешняя «непрерывная реформа» российского образования стала следствием реформы 1970–1977 гг., которая в свою очередь уходит своими корнями в период коренной ломки русской школы, осуществлявшейся троцкистами-педологами в первые послереволюционные годы и вплоть до конца 1920-х годов.

Но был и короткий период созидательной реформы 1930-х годов, в основе которой лежали принципы русской классической гимназии конца XIX — начала XX век и которая позволила вывести наше образование на недостижимый для Запада уровень. Как пишет И.П. Костенко, «существенно новыми качествами восстановленной школы стали ее глубокий демократизм и широчайшая массовость. Эти качества позволяют назвать новую школу советской. Но фундаментом и главным условием её поразительной успешности явились традиции русской гимназии, прежде всего традиции методические»[287].

Поэтому когда наши люди задаются вопросом «что делать с нашим образованием?», мы должны помнить, что у нас есть этот уникальный опыт, который нужно не только изучать, но превратить в руководство к действию.

В данном случае хотелось бы сконцентрировать внимание на особом этапе в процессе возрождения русской школы, когда она приобрела такое качество преподавания и воспитания, что американский адмирал Риковер, возглавлявший комиссию по изучению советского образовании в начале 1960-х годов, заявил следующее: «Серьёзность вызова, брошенного нам Советским Союзом, состоит не в том, что он сильнее нас в военном отношении, а в том, что он угрожает нам системой образования».

Великая Отечественная война — действительно важнейший период в истории развития народного образования в нашей стране, требующий самого пристального внимания. В годы смертельной опасности, когда встал вопрос о выживании нашего государства, на пике наивысшего напряжения сил советского народа, была выработана уникальная система просвещения, вобравшая в себя как лучшие традиции русской дореволюционной школы, так и новые советские достижения.

Надо начать с того, что в 1920-е годы Россия пережила период радикального разрушения культуры и образования. Уже в 1918 г. Госкомиссия по просвещению, возглавляемая А.В. Луначарским и П.Н. Лепешинским, разработала документ о принципах построения новой школы, подписанный Я.М. Свердловым. В качестве главных принципов выдвигались следующие.

Во-первых, это создание «трудовой школы», под видом которого скрывалось широкомасштабное экспериментаторство, вылившееся в разрушительные дела. Оправдывалось это методической установкой министерства, в соответствии с которой «общеобразовательная работа заключается не в обучении, а в решении проблем, выдвигаемых жизнью». Отметим, что один к одному теми же установками руководствуются и современные «инноваторы».

Во-вторых, это борьба с «авторитарной» педагогикой — «учиться надо свободно, без давления». В соответствии с этим запрещалось наказание нарушителей дисциплины, не допускались задания и уроки на дом, были отменены оценки и экзамены (включая вступительные), диктанты (как принудиловка), в результате чего в течение короткого времени стала процветать безграмотность.