Пробуждение Чёрного Дракона - Лэгэн Алумдор

Несколько мгновений Пард не мог дышать. А последующие минуты от каждого вдоха жгло лёгкие.

Пард пробовал почувствовать Свет, останавливал свои мысли, но настроиться не удавалось.

«Сварт!»

В медитации он видел Тхаймону с лицом Тары. Нарис — его знакомая со времён её поступления в Риар Дайядор. Она — блестящий воин, одна из лучших, но не прошла последнее Испытание. Испытание Души.

«Тара?» — мысленно повторил Пард.

Остановившись на идее, что это бред уставшего человека, Пард сел за стол. На сегодня он решил забыть о Свете Дэйи. Взгляд коснулся карты материка.

Пард провёл пальцем вдоль широкой синей полосы, разделяющей Этват и Вируан — реки Акмэв, непреодолимой из-за драконов, что живут в её водах.

В пограничном городе Омакпайя существовал единственный мост, по которому можно было провести войско в Империю Вируан. Просторный как городская площадь. Лоэтрак Дайяринна Батис не отнёсся серьёзно к словам Парда о вируанской угрозе и отверг просьбу укрепить пограничье.

Сэмтис спустился пальцем вниз по течению реки, остановился у узкого места, где Лоэтрак Афарис восстанавливал разрушенный сотню лет назад Императорский мост в краю Одоис. Грай Афарис — был заинтересован лишь в торговле с вируанцами и не желал ничего слушать о войне. Переговоры ни к чему не привели.

Раздался стук в дверь.

— Пард, не спишь? — послышался голос Мона Этрадора.

Пард не был рад столь позднему визиту, но сейчас это могло отвлечь от неприятных мыслей.

— Входи.

Омпат направился к столу и упёрся взглядом в рисунок самой массивной крепости на карте в Империи Этват — столицу Саанэп. Мон Этрадор не спешил начинать разговор.

— Дурные вести из столицы? — Сэмтис отвлёк друга от созерцания.

— Са'Омэпаду пришло послание, — присаживаясь на стул, ответил Мон, и его тон был полон тревоги. — Орден Порядка хочет, чтобы орбэнарты присутствовали на Испытаниях.

— Не стоит волноваться. Са'Омэпад вправе отказать. Мы им не подчиняемся.

— Ты помнишь, что они сделали с кланом Лезвия Оситши?

Пард замолчал. Клан Лезвия Оситши существовал с древних времён, задолго до основания Риар Дайядора. Когда-то они служили императорской семье, были одним из сильнейших наёмных кланов Этвата. Но орбэнартам хватила влияния их уничтожить.

— Они ищут у нас магию… — сказал Мон.

— Или то, что покажется им магией, — продолжил за него Пард.

— Это волнует меня больше всего… Не примут ли они таинство Испытания Души за колдовство? — Мон тяжело вздохнул. — Мне хочется верить в их добросовестность и ясный взгляд, они ведь служат Энга'арту.

— Совету Лоэтраков они служат, а те сейчас боятся нас. Боятся что появится Император и их власти придёт конец.

— Рано им бояться. Сэур ещё лет десять, а то и двадцать будет здравствовать и руководить кланом, — твёрдо заявил Мон. — Да и потом, разве кто-то из нас способен предать наследие Тхаймоны и соблазниться императорской властью?

Пард выдохнул, накопившаяся усталость давала о себе знать.

— Знаешь, я думаю, что если кто-то из Са'Омэпадов на церемонии Назначения скажет: «Я принимаю престол Императора», то его просто убьют.

Последним что Тхаймоны Дайядор сделала перед отречением от престола был указ, что каждый новый Са'Омэпад клана Риар Дайядор становится Императором Этвата. Он вправе отказаться от власти в пользу Совета Лоэтраков, как сделала это Тхаймона. Так было последние три сотни лет. Но Парда всегда мучал вопрос: стал бы Этват сильнее, если бы Сэур двадцать лет назад не отрёкся от власти и стал Императором?

— Это закон. Если Са'Омэпад не отказывается, то он становится Императором. Убить Императора — измена Этвату, — сказал Мон.

— Лоэтраки не допустят смену власти, поэтому и натравили Орден Порядка.

Пард подошёл к камину.

— Я кое-что хотел спросить. Ты ведь самый большой знаток Тхаймоны, — Сэмтис стоял, смотря на огонь.

— Спрашивай.

— Существуют ли прижизненные портреты Тхаймоны?

— Хм… — Этрадор посмотрел на Парда так, будто испугался, что тот заболел. — Я знаю то, что знает любой риардайядорец. Она везде разная, художники изображали её совершенной и каждый по-своему.

— Тебе не кажется это странным?

— Закрались сомнения, существовала ли она на самом деле? Не сомневайся. Иначе нашего клана бы не было. Спора об императорской власти — тоже.

— Но неужели совсем ничего не осталось? Она ведь была генералом, героем, Императрицей в конце концов. Почему все свидетельства о ней лишь смутные легенды?

— Я слышал, что в собрании книг архивариуса Самлэна Сарэтиса были книги, написанные Тхаймоной. Жаль только, что во время Кровавой войны вся его библиотека погибла в пожаре.

Сарэтиса? Айя Сарэтис слишком многое для непосвящённой знала о Тхаймоне и клане. Возможно, какие-то рукописи тех времён уцелели.

Пард вспомнил видение. Тхаймону с лицом Тары, образ прочно засел перед внутренним взором. Есть ли в этом хоть какой-то смысл, или это бред от усталости? Сэмтис решил не продолжать разговор.

— Значит, на Испытаниях будут гости? — подытожил он, возвращая беседу к изначальной теме.

— Да, нужно подготовиться. — Этрадор задержал дыхание и длинно выдохнул через нос. — Как твой Свет Дэйи?

— О, не переживай, я орбэнартов не заинтересую. — Пард взял с подоконника кувшин, отпил воды. — Не понимаю, как у меня получилось сегодня.

Мон выжидательно на него посмотрел, стоически улыбнулся, как добрый мудрый старец, а рукой коснулся метательной звёздочки на краю карты.

— Я слышу твой Свет Дэйи, он безмерен, такой масштаб сложно представить, но он также безмерен, как и твоя боль. — Этрадор говорил медленно, речь была плавна и приятна, как мелодия флейты, на которой он играл вечерами. Но слова его были, как стрелы, пущенные метким лучником.

Пард отвернулся, не находя сил ответить.

— Место, которое мог бы занимать Свет Дэйи, занято болью. — Мон встал со стула и подошёл к камину, взгляд его бесцветных глаз упал на игрушечного коня Таны. — Они уже давно обрели покой, а ты нет.

— Ты не знаешь, о чём говоришь…

Рука Мона потянулась к игрушке.

— Не трогай.

— Это только вещь, Пард, освободи в своём сердце место. Отпусти их.

— Ты заделался моим омпатом?

— Нет, всего лишь другом, — грустно улыбнулся Мон.

— Уходи.

Этрадор направился к выходу, и, не говоря больше ни слова, скрылся за дверью.

Когда Пард остался один, он закрыл глаза и перед внутренним взором возник кедр, окутанный светом лун. Кедр, который отражал его жизненную силу. Холод резанул по рёбрам.