Трибунал для судьи - Вячеслав Денисов

– А мне потом – секир башка?! – Лера вытирала слезы, пытаясь понять, зачем следователю компромат на милиционера.

– Дура. Домой отпущу, – пообещал «важняк». – Давай, давай, рассказывай, как на духу…

Долгим этот разговор назвать было нельзя. Лера уложилась в три минуты. Но содержание превзошло все ожидания. Товарищ Ступицын занимался очень неблаговидными для его погонов делами. Лера и две ее подружки, находясь под полным контролем вышеупомянутого сотрудника правоохранительных органов, занимались тем, что вступали в случайную, на первый взгляд, интимную связь с различными гражданами. С какими именно – подсказывал Ступицын. После «контакта», перед которым совершенно не обговаривались ни способ расплаты, ни обязательства, девицы фривольным галопом бежали в прокуратуру. Когда заявление регистрировалось, на сцену выходил сам Ступицын. Он задерживал ничего не подозревающего любителя «клубнички» и волок в прокуратуру. Когда «насильник» понимал, что «попал», ему внушалось, что лучше все разрешить по-хорошему. Такса по данным делам составляла тысячу долларов. Любой из «попавших» понимал, что задница стоит дороже, поэтому искомая сумма быстро находилась. Впрочем, Ступицын знал, кого нужно «работать». Тех, кто не был стеснен в средствах. Вот им и объяснялось, что эти деньги нужны, чтобы заплатить следователю прокуратуры, ведшему дело. «Девочкам» после каждого «контакта» перепадала тысяча рублей плюс удовольствие.

– Вот сука, а?! – едва не задохнулся от возмущения Пермяков. – Кременцова, значит, те два раза…

– Ага, – подтвердила царевна Несмеяна. – И не только те.

Я сидел и улыбался. Черт побери, бедный Пермяков! Ему это в диковинку. А сколько раз адвокаты брали и продолжают брать «под меня»?! Правда, трудно сравнивать эти случаи. Если адвокаты делают это без шухера и очевидного криминала, то «милицейское сутенерство» Ступицына насквозь пропахло сроком. О таком новаторстве в деле получения дополнительного дохода я даже и не слышал. Ай да Ступицын! Молодец! Я посмотрел на Пащенко. Тот тоже хлопал ресницами.

Все было записано, после чего Лера расписалась.

– Значит так, Кременцова, – подал, наконец, голос прокурор. – В следующий раз, когда Ступицын опять предложит тебе кайфануть да заработать, позвонишь вот по этому телефону.

Пащенко через стол бросил свою визитку.

– Иди, Кременцова. – Пермяков укладывал протокол в сейф. Сейчас этот протокол стоил дороже, чем все остальное, что лежало в металлическом ящике. – Еще раз тебя здесь увижу с заявлением – отправлю в Красноярский край шить рукавички. Поняла? Ну а о том, что ты здесь говорила, никому говорить не нужно. Особенно – Ступицыну и Бармашову. Тоже поняла? Или – Красноярский край?

– Да поняла я, поняла! Заколебал… Че я – дура?!

Правильно сделал Пащенко, что отпустил Кременцову. «Работать» с этой истеричкой в перспективе было невозможно. Ступицын «расколол» бы ее в два счета. Но с этой заблудшей овцы – хоть шерсти клок. Теперь на Ступицына есть хоть какая-то конкретная информация. Позвонит Кременцова или нет – уже неважно. С этого момента «убойника» можно было бы подставить через обманутых «насильников». Вряд ли они решатся добровольно это делать – кому интересно пойти в суд не так, так эдак? В любом случае огласка неизбежна. Но на то и опера, чтобы предлагать условия, от которых невозможно отказаться. Вот только самому Ступицыну сейчас не до комбинаций с проститутками. Однако все и всегда приходит вовремя к тому, кто умеет ждать…

Теперь – Бармашов.

После звонка ему Пермякова мы не успели даже попить чая. Тот примчался в прокуратуру на такси. С ним все повторилось. Рассказ, протокол, подпись.

– Где ты обычно встречался со Ступицыным?

– В ресторане «Садко». Он там постоянно ужинает.

Да, наши люди в ресторане каждый день не ужинают…

– Кстати, в компании с Гуроном. Слышали о таком? – Бармашов говорил даже о том, о чем не просили. Парень очень хорошо понимал последствия попадания на зону по «стремной» статье.

– Нет. – Пермяков сделал глупое лицо. – А кто это?

– Положенец местный. Он после Пастора стал в городе рулить. Говорят, он судью какого-то хотел завалить. Сейчас в розыске.

– А откуда ты про судью знаешь?

– Так у меня сестра секретарем в Областном суде работает. – Бармашов похлопал ресницами, рассудив о целесообразности сказанного уже после того, как информация прозвучала. – Ей же ничего за это не будет?

– За что, Бармашов? Насколько я понимаю, с Кременцовой спал ты, а не она. – Пащенко улыбнулся. – Ты говори, говори, ничего не бойся. Из этого кабинета никогда ничего не уходит.

– Она сказала, что на судью было покушение. Все в Областном суде возмущены, говорят – судья толковый. А Гурон скрывается. Только мало кто знает, что он ежедневно вечером в «Садко» тусуется. Администратор ему платит.

– И что, он в зале сидит? – усмехнулся Пащенко. – А ты говоришь – «скрывается».

– А че ему в зале делать? – удивился Бармашов. – Он наверху отдыхает, в нумере. Вы точно меня садить не будете?

– После Нового года, третьего числа, позвонишь следователю, – зевнул Пащенко. – Пошел вон.

– Ваша Честь, когда вы в последний раз в ресторане обедали? – Пащенко крутнулся на офисном стуле в мою сторону. – У следователя не спрашиваю. У него двое детей и молодая жена. Ему не до кабаков.

– Может, сегодня все и закончится? – вырвалось у меня. Я настолько от всего устал, что мысли непроизвольно начали пробиваться наружу.

Стрелки часов на стене показывали половину десятого вечера. Это то время, когда ужины в ресторанах только начинаются. Очевидно, к этому часу подъезжают и Ступицын с Гуроном. Ресторанный «ужин» – это не просто вылизать тарелку и отправиться восвояси. Это – целый ритуал. Насквозь пропитаться духом веселья, чувством собственной свободы и караоке. Посидеть за столиком, выпить граммов двести коньяку, понаблюдать за чужими столиками – вот что такое ресторан. Это испытывает каждый, независимо от социального положения и наличности в кармане. Даже Гурона, прибывающего туда в большей степени по делам, этот вирус не минует. Я уверен. Поэтому время подготовиться к встрече у нас еще было.

Бандита сейчас нужно было заставить волноваться, торопиться и совершать ошибки. Недопонимание между преступной группой и их главной связью, Штефаниц, уже внесено. Последняя пропиталась сомнением. Придержать ее в Германии – вот что было нужно. А она, терзаясь сомнениями, должна будет обязательно сказать Гурону, как отличить Рольфа от «миллионов кобелей». Судя по всему, она уже сказала. В противном случае не нужно было меня похищать и так прессовать! Они бы кишки мне размотали, лишь бы узнать, где сейчас Рольф. Вот почему в квартире не было собаки. Они проверили нашего кобеля и вышвырнули его вон. А сама подмена была нужна лишь на мгновение – проверить Челпанова на «работоспособность». Сдастся он Ступицыну или нет. Было бы глупо давать задание Челпанову узнать местонахождение Рольфа, если бы он был похищен, а на его месте никого не было. Промах был лишь в одном. Нам тогда нужен был не Рольф, а местонахождение бандита. Но он со Ступицыным оказались умнее. Элементарная недооценка противника с нашей стороны. Виолетта тут же сказала Гурову, как отличить Маркуса, после чего отморозки поняли, что их кинули. Разглядев как следует пса, они, наверное, пришли в дикую ярость. Представший их взорам кобель менее всего походил на философский камень. Тогда и был мне сообщен липовый адрес. А пока мы с Пащенко прохлаждались, за нами следовали братки. Пащенко удалился – меня сунули в «Мерседес».