Ограбление Харон - Юрий Иванович

«Трофимыч, ты чего творишь?! Совсем из ума на старости лет выжил?! Еще и нас под монастырь решил подвести?! Да нас за эту партию оружия распылят на атомы, потом опять склеят заново и сотни раз вывернут наизнанку! В нашей стране только несколько человек имеют привилегии торговать таким товаром, и они за эту привилегию половину населения к праотцам отправят не задумываясь!..»

«Ну чего разорался? – сумел вклиниться Шенгаут в эмоциональную брань своего сообщника. – У меня все под контролем!..»

– У кого под контролем?! У тебя?! – Обсценная лексика вслух окончилась, и пошли едкие элементы критики и стеба: – И это утверждает личность, которую отравил ядом любимый племянник? Или человек – превратившийся в кусок дивной протоплазмы с двумя вращающимися глазками?!

«Ну тэк… э-э… все там будем…»

– Так ты уже – там! А мы еще хотим пожить – здесь! И нормально пожить, спокойно, а не в бегах и под пытками. Или мы тебе чем-то не понравились?.. И ты решил нас сжить со свету таким вот экзотическим способом?

«Не говори глупостей! – Шенгаут всеми силами сдерживался от всплеска эмоций со своей стороны. – Остынь немножко и попробуй меня внимательно выслушать. Гарантирую, товар чистый, на сто процентов неведомый главным торговцам оружия, и нам совершенно ничего не грозит. Я уже шесть партий подобного удачно сбыл, и ни одна собака мне претензий не высказала. А иначе откуда у меня взялись бы нужные средства? Только на одной логистике много не заработаешь…»

– Твою мать, Никита Трофимович! Но не на таком вот оружии миллионы зарабатывать же! Ладно бы там автоматами да патронами приторговывал…

«Слушай сюда, – требовал Дед. – Сейчас сам поймешь, как у меня все просто получается. Причем без малейшего риска для нашей стороны…»

И дельтанг приступил к подробным объяснениям своего подпольного бизнеса. По ним получалось, что создатель «Логотранса» по меньшей мере гений. Потому что он сумел отыскать подельников, кровно заинтересованных в нераспространении информации на сторону. Те люди сами бы лишнего дня не прожили, болтни чего неосторожного на сторону. Тогда как транспортные операции как бы в любом случае завершались доставкой товара «неустановленным клиентам». Эти клиенты были известны определенным кругам, но сколько и когда они получали то или иное оружие, знали только они и ни перед кем никогда не отчитывались.

Вот и получалось в итоге, что Никита Шенгаут как бы не при делах, но некоторые партии оружия продавал налево через подставных людишек. Отыскать его руку практически невозможно. Он и эту, седьмую партию аккуратно скупил, не привлекая внимания сильных мира сего, но… Умер неожиданно, процесс сорвался. А чтобы продать, надо лично отдать нужные команды. И как это сделать, если все знают о его кончине?

Так он и подвел итоги своего рассказа:

«Обязательно что-нибудь придумаю, пока эти ящики полежат здесь в полной безопасности. А там и Яровая дела примет и нужные перестановки сделает, с клиентами контакт наладит, и товар уйдет, принеся нам много денежек, которые сюда вбуханы. А куда мы без средств?..»

Пока велся этот важный доклад, Зинаида не только сама прислушивалась к нему, но еще и жестами обучила Семена делать то же самое. Ей это удавалось проще, достаточно коснуться к открытому участку тела Романа. Тогда как Молотков стал улавливать объяснения Трофимыча лишь после касания пальцами к дельтангу Тахти. Правда, финка еле слышно ворчала что-то о грязных руках, но информацию через себя передавала исправно.

И когда Шенгаут поинтересовался таким желанием к полному сотрудничеству, Тахти призналась:

«У меня такое впечатление, что жизнь впереди предстоит жутко интересная и насыщенная событиями. Ни капельки сожалений не осталось, что умерла. Наоборот, какой-то восторг сознание дурманит порой…»

Только после этого художница заметила одно преобразование:

– Смотрите! Дельтанг нашей Тахти стал зеленоватого оттенка.

Тогда уже и все рассмотрели изменение цвета уставившегося на них двуглаза. Что, в общем, было признано более чем положительным аспектом. Если финка стала честной и откровенной, как господин Шенгаут, значит, ее уже смелей можно вводить в состав небольшой, но слаженной команды единомышленников.

Оставалось только понять суть подмеченных изменений, которую попытался сформулировать Трофимыч:

«Не иначе как изначально фиолетовый оттенок обозначает готовность к сотрудничеству и повышенное чувство справедливости. Только и надо после знакомства с таким дельтангом правильно объяснить стоящие перед нами задачи и раскрыть основы собственного мировоззрения…»

Ему возразила сама Тахти:

«Но все равно лучше набирать из лоди сразу дельтанги зеленоватого оттенка. Мне так кажется…»

Видимо, хорошо знала свой характер и личные предпочтения. Есть ведь такие люди, которые в решающий момент могут пойти на смерть хоть за правыми, хоть за левыми. И никакая агитация их сознания не даст ожидаемого результата.

Но лояльность Тахти была воспринята весьма положительно.

Тогда как порыв вроде как рассудительного и степенного Молоткова поразил основательно. Завскладом задал невинный, казалось бы, вопрос:

– А когда мы сможем пострелять из этих игрушек? – Заметив, какими круглыми глазами на него глянули друзья, он попытался оправдаться: – Ну интересно же! И место можно найти без свидетелей. Знаю в лесу два глухих оврага, так там хоть войсковые учения проводи…

– Окстись, Сема! – укорил его Ландер. – Ты хоть представляешь опасность подобных игрушек?

– Да не совсем дурак, – обиделся тот. – Будучи прапорщиком на сверхсрочной, мы такие ПЗРК изучали. Я даже с переносным электронным планшетом работал несколько раз. Отрабатывал тогда роль командира отделения стрелков-зенитчиков.

– Ну да, прапорщики – они такие! – не удержалась Стрельникова от подначки. – Любую роль сыграют, даже командира. Это ведь про вас поговорка: «Кто в армии служил, тот в цирке не смеется»?

– Не дерзи, женщина. Иначе сейчас поговорки про художников начну цитировать…

– Хм! Какие это? – искренне удивилась Зинаида.

– Например: хорошие художники копируют, а великие – воруют. Причем это Пикассо сказал…

– Хочешь меня унизить тем, что я копировщица? И великой никогда не стану?

– Или вот еще, – не желал остановиться бывший прапорщик. – Убил художника – спас много деревьев и масел!

Может, дама и не обиделась на старого друга, но по плечу ему влепила кулачком от всей души, приговаривая при этом:

– Глупее прапорщика – только прапорщик, уволенный на гражданку! Потому что даже в армии не удержался.

– Я сам ушел, – надулся Молотков. – Воровать отказался…

– Вот и отлично! – прервал Роман неуместную пикировку. – Склад в надежных руках. Оставайся и бди! И не вздумай отстреливать низко летящие вертолеты. А мы спать отправляемся, ночь на носу. Но уже завтра, с самого утра, займемся твоим лечением.