В самое сердце - Анна Батлук

— Все хорошо, я здесь.

Он обнял меня и поднял на руки, а я схватилась за воротник княжеского мундира.

— Марк, мне надо…

— Тсс, можешь не объяснять.

— Нет, ты не понимаешь.

— Молчи, говорю тебе, я все знаю.

Я успокоилась и доверчиво прижалась щекой к жесткому мундиру. Застежки на нем ужасно кололись, но внимания на это обращать не хотелось.

* * *

Марк Николас Рафт

После замечания Оливии, которое она выдала, когда я застал ее в кабинете Джоэля, мы с Алазелем предусмотрели наличие в магической охране еще и звука. Так что пока император уговаривал мою невесту обвинить меня же в преступлении, которое, уверен, совершил какой-то из его шпионов, я в соседнем кабинете слушал и запоминал.

С одной стороны, решение императора забрать Оливию было как нельзя кстати — совсем скоро я умру, а оставлять после себя вдову очень не хочется. А с другой, закипала внутри меня гордость и жуткое чувство собственничества. Моя. Не отдам. Как знать, может быть, такой эгоистический гнев и поможет мне выжить в битве дэвов.

Так что я запоминал каждое слово Радона, каждое отражение страха в глазах Оливии. Будет возможность — отомщу. Не будет возможности, Оливия станет императрицей, со временем забудет Гельсинорс и его князя.

Я отнес Оливию в ее спальню и был рядом, пока она не успокоилась. Надо сказать, моя невеста пришла в себя достаточно быстро, села на кровати и попыталась рассказать о разговоре с императором. Я поставил защиту и мягко дал понять, что все знаю. В глазах девушки сквозила такая вера в мою способность решить все проблемы, что было даже неудобно просить ее.

— Оливия, сделай завтра так, как просит Радон. Подтверди, что я убил леди Ростби.

— Ты с ума сошел? — моя невеста сама не заметила, как перешла на «ты». Никогда не мог подумать, что нашему сближению будет способствовать император, но меня все устраивало.

— Так нужно, — я криво улыбнулся. — Так будет лучше.

— За меня решил, да? — шепот Оливии перерос в ядовитый шелест. Она прищурилась и только что язык раздвоенный не показала. — А если я не хочу быть императрицей?

— Ты и княгиней быть не хотела, — вполне резонно заметил я и получил по голове подушкой. — Не переживай, тебе до императрицы далеко — придется ждать, пока Радон II умрет.

— Убью! — пообещала Оливия. — Умрешь мучительной смертью лет через пятьдесят. Знаю отличный способ убийства — брак называется.

Я лег на кровать поверх покрывала и привлек девушку к себе. Она не сопротивлялась, хотя в теле ее явно ощущались скованность и неуверенность. Я хмыкнул и принялся гладить ее по волосам, будто кошку, которую пытался приручить.

— Оливия, ты действительно говорила леди Ростби о том, что имеешь дар?

— Я не настолько наивна, — мисс Росс хмыкнула и устроилась поудобнее. — Я блефовала. Ты же видел, император сам удивился, что леди Ростби была в курсе.

— Видел, — задумчиво проронил я. Оливия привстала на локте и, нахмурившись, посмотрела мне в глаза.

— Кроме тебя и Джоэля знал только целитель. Я попросила его помочь…

— Значит, целитель. Отлично, — я провел пальцами по обнаженной части спины Оливии и улыбнулся, когда она передернула плечами.

— Щекотно…

— Так и задумано, — «успокоил» я. Перевернул Оливию на спину и навис на локтях сверху.

— Итак, мисс Росс, а что там говорил Его Величество насчет того, что неплохо, если вы забеременеете от меня?

Оливия закатила глаза.

— Мне кажется, у него и лорда Премстора это идея номер один. Раньше им очень хотелось, чтобы я родила от тебя, а потом привезла ребенка в столицу, теперь они, по-видимому, хотят твоего ребенка выдать за внука императора. Чем дальше, тем интереснее, правда. Предполагаю, что завтра они назовут меня твоей внебрачной дочерью.

Я наклонился и поцеловал Оливию в ключицу. Девушка замерла.

— Что ты делаешь, Марк?

— Выполняю поставленную императором задачу, — я улыбнулся, медленно, наслаждаясь ощущениями, поцеловал Оливию теперь уже в шею. Ей понравилось. Неосознанно она приподняла голову, открывая мне простор для действий. Я провел ладонью, обрисовывая силуэт Оливии и подбираясь к ее бедру. Мелкими поцелуями двинулся вверх в поисках губ Оливии, не упуская при этом ни миллиметра нежной кожи. Нашел. Каждый поцелуй — два дыхания в одном. Сжал в кулак юбку, чтобы приоткрыть хоть миллиметр обнаженной кожи.

Разумеется, в самый ответственный момент в дверь постучали. Оливия встрепенулась, я сделал вид, что ничего не заметил, но Орфин, который принялся кричать, не дал возможности оставить все как есть.

— Мисс Росс, прошу прощения, Его Светлость у вас? Это важно.

Я тяжело вздохнул, коротко поцеловал Оливию и встал с кровати.

— Отдыхай, я узнаю, что случилось.

— Я с тобой.

Оливия подскочила, поправила платье и с горестным вздохом уставилась в зеркало.

— Хотя нет, иди. Ты испортил мне прическу.

Я оставил невесту поправлять волосы и открыл дверь. Орфин едва успел отдернуть кулак, которым тарабанил.

— Где Его Величество?

— Изволит отдыхать.

— Комиссары?

— Третируют министров. Лодр Михрский все контролирует.

Я тяжелым взглядом уставился на Орфина. Распорядитель сглотнул и сделал маленький шаг назад.

— А зачем же ты меня искал?

— Там внизу к вам посетители. Двое. Не могут объяснить, зачем явились.

Я приподнял брови, демонстрируя свое отношение к сказанному. Орфин сделал еще один шаг назад, теперь побольше.

— Мы не можем их прогнать, они странные. Один вертлявый такой, лицом не местный, а второй… Как начал не пойми что творить, я вас и побежал искать.

Когда я спустился в холл, сразу стало понятно, кто решил меня посетить и что такого «не пойми что» они вытворяли.

Холл, раньше выложенный плиткой, теперь больше походил на лесную полянку, ради шутки обнесенную стенами, а не на дворцовое помещение. От двери до лестницы теперь змеилась зеленая тропинка, вдоль которой росли кусты и мелкие деревья. Да на некоторых из них какие-то плоды уже появились. Все бы ничего, кто новому не рад, но к стенам плющом прижаты были печальные стражники. Хорошо хоть на шум не сбежались Комиссары.

В центре зала стояли двое: уже знакомый мне Захарис и второй не знакомый, но, судя по всему, тоже дэв да еще и земляной. Небольшого роста, с короткими кривоватыми ногами, худой до такой степени, что его хотелось пожалеть и накормить. Грустные ярко-зеленые глаза слегка светились, отражая свет, льющийся из окон, а на больших ушах, уверен, при желании удалось бы и взлететь.