Убийство на площади Астор - Виктория Томпсон

– И что мне искать?

– Инструменты. Они, вероятно, завернуты в какую-нибудь мягкую ткань и связаны.

Мэллой их и нашел. Они лежали, как Сара и сказала, в ящике, завернутые в полотенце. Полотенце было черного цвета, и когда детектив развязал стягивающий их шнурок, они вывалились наружу и рассыпались – целый набор инструментов, аналогичных тому приспособлению, что были обнаружены в комнате Алисии. Инструменты были разных размеров, и каждый размещался в отдельном кармашке. Один из кармашков был пуст.

– Ну что, нашли? – спросила Сара, поспешно перемещаясь поближе.

Детектив вручил ей кюретку, которую достал из кармана.

– Этой не хватает?

Акушерка осмотрела все кюретки из набора, доставая их и держа ближе к свету, а потом сравнивая с той, что они нашли.

– Да, – в итоге решила она. – Такая же, как остальные, и размер подходящий, как раз такого не хватает. Это доказывает, что именно Эмма Петровская приходила к Алисии в ту ночь.

– И проку нам от этого ровным счетом никакого.

Сара грустно вздохнула. Фрэнк уже успел забыть, как печально и обреченно могут звучать женские вздохи.

– Полагаю, вы еще не нашли этого мистера Фишера, так ведь?

– Его не было на месте, когда я приходил туда сегодня утром, – сказал Мэллой. – Но в этом нет ничего необычного. Днем в ночлежке мало кто остается. Я загляну туда еще раз, поздно вечером.

– Он последний, кто еще жив и может назвать людей, приходивших в ту ночь к Алисии. Что будет, если вы его не найдете?

По взгляду Сары детектив уже понял, что она и сама знает ответ на свой вопрос, но все равно ответил:

– Тогда мы, похоже, так и не выясним, кто убил Алисию ван Дамм.

Вечером, как обнаружил Фрэнк, в ночлежке «Бронзовый фонарь» было гораздо более шумно, чем днем. С наступлением ночи ее обитатели вернулись сюда, чтобы захватить кровать или занять место на полу, доступное всего за несколько центов любому, кто мог за него заплатить. «Кровати» представляли собой куски грязного и провисшего брезента, натянутые на грубо обструганные рамы. Гамаки отделяло друг от друга расстояние меньше фута, и человек легко мог дотянуться до болтающейся над ним подвесной койки. В подобном месте ни о какой приватности и речи быть не могло. Ничего удивительного, что приятель Уилла Ярдли без труда нашел Хэмилтона Фишера.

Владелец ночлежки стоял перед входной дверью, собирая никели и даймы и отгоняя обратно на улицу тех, кто хотел проникнуть внутрь, не заплатив. Он нахмурился при виде Фрэнка и тут же занял оборонительную позицию.

– У меня тут все в порядке, – воинственным тоном заявил хозяин. – Никто полицию не вызывал, чтоб сюда нос совали. Я за «крышу» вовремя плачу.

– Я здесь вовсе не для того, чтобы тебя беспокоить, просто ищу одного типа, – сказал ему Фрэнк, швыряя хозяину серебряный доллар. – Высокого такого малого с торчащими вперед зубами. Может называться Хэмилтоном Фишером.

– Мне нет никакого дела, кто как себя называет, – пожал плечами хозяин ночлежки. От него несло чесноком и потом. – Вы что, думаете, я их в книге приезжих регистрирую? Тут вам не отель «Плаза».

– Я говорю, у него зубы вперед торчат. Ты такого не видал? – спросил Фрэнк, не испытывая никакого желания подбросить этому малому еще деньжат.

Его устраивали те осведомители, которые склонялись к сотрудничеству более охотно, чем этот тип, поэтому он не желал поощрять подобное дурное поведение, снова доставая из кармана доллары. А ежели хозяин ночлежки не сменит тон, Фрэнк может и грубость пустить в ход.

Хозяин заколебался. Он еще ждал, выпятив сальную бороду и засунув большие пальцы за подтяжки. Но Фрэнк тоже умел ждать – вот он и ждал, пялясь на этого типа истинно полицейским взглядом, тщательно отработанным за долгие годы практического применения. Как и следовало ожидать, детектив выиграл состязание «кто кого переглядит».

– Кажется, такой тип, что подходит под это описание, сейчас тут, у меня, – сообщил наконец хозяин.

Фрэнк кивком поблагодарил его за помощь и сотрудничество и вошел в дом. Боˊльшая часть коек была уже занята, пол – тоже. Люди лежали вповалку и одетыми: любой предмет одежды, оставленный без присмотра, будет прибран кем-то другим еще до исхода ночи. Небольшая группа в углу играла в карты на спички, а кто-то на верхней койке храпел, прямо как туманный ревун корабля, прокладывающего себе путь вверх по Гудзону.

Фрэнк миновал проход между койками, осматривая по очереди всех ночлежников. Фишер, когда миссис Брандт видела его в последний раз, был чисто выбрит, но сейчас вполне мог запустить себя, поскольку переживал трудные времена. Так что торчащие зубы оставались единственной точно известной его характерной чертой.

Практически все ночлежники сразу поняли, кто сюда явился и каков его род деятельности, и настороженно наблюдали за продвижением Мэллоя. Эти люди, обитатели городского дна, всегда опасались полиции, да им и следовало ее опасаться. По большей части это были преступники и мошенники разного сорта, о которых можно с уверенностью сказать, что они за последние сутки наверняка совершили какое-нибудь правонарушение или преступление. А даже если и не совершили, их все равно могли забрать и обвинить в чем угодно, а затем силой выбить признание. Фрэнк считал, что такие методы полиция применяет только из лени, но этим людям про то знать необязательно. Будет лучше, если они станут его бояться.

Кто-то пнул храпящего «ревуна», спровоцировав резкий хрип и поток ругательств, а также вызвав язвительный смех остальных. Фрэнк продолжал продвигаться дальше. В помещении стоял характерный отвратительный запах жизнедеятельности множества людей, скученных на небольшом пространстве. Это был, как уже давно определил для себя Мэллой, запах беды и несчастья. Голые кирпичные стены, потолок без отделки, грязные, исцарапанные полы. Во всем помещении ни единого предмета, создающего комфорт и уют, потому что комфорт и уют за никель, конечно же, не купишь.

Слишком много людей лежали по темным углам, куда не доставал взгляд. Но прошло совсем немного времени, и рядом с Фрэнком вдруг нарисовался некий пронырливый типчик, обнажив гнилые зубы в подхалимской улыбочке.

– И кого это ты тут разыскиваешь, начальник? – спросил он. – Может, я могу помочь? Роскоу меня звать. И я всегда честно играю с копами, если они честно играют со мной.

Фрэнк на минутку остановился, чтобы обозреть этого типа с головы до ног – с копны грязных, сальных волос до подошв разбитых ботинок. Костюм был ему велик – очевидно, потому, что раньше принадлежал кому-то другому, кому-то, кто расстался с ним отнюдь не по своей воле. Краденый или нет, но костюм успел позеленеть в некоторых местах, где ткань так вытерлась, что исходный цвет полностью исчез.

Поскольку этот Роскоу был явно не тем, кого Фрэнк здесь разыскивал, он решил, что попросить его о небольшой помощи будет вполне безопасно.