Убийство на площади Астор - Виктория Томпсон

– Мистер Мэллой – мой друг. Он просто зашел в гости.

– Черта с два! Хотите сказать, что он не коп?

Сара удивилась, как это Ярдли сразу определил профессию Мэллоя, едва взглянув на него, но решила, что этот опыт Уилл приобрел уже давно, с ранней юности.

– Он просто пытается раскрыть убийство, – пояснила она.

– Этот Фишер кого-то убил? – Уилл казался еще более встревоженным.

– Нет, но он может знать, кто это сделал. Это была молодая девушка, Уилл, ей было всего шестнадцать. Немногим моложе твоей Долли.

– Это меня не касается. Мне надо идти.

– Может, вам больше понравится ответить на вопрос миссис Брандт в полицейском управлении? – спросил Мэллой таким тоном, какого Сара раньше не слышала. Она даже испугалась.

У Уилла отхлынула кровь от лица, и ей пришлось удерживать его обеими руками.

– Перестаньте! – приказала акушерка Мэллою. – Вы же его пугаете!

– Это самый лучший способ разговаривать с такими, как он, – стоял на своем сержант.

– Но не в моем доме, – таким же тоном возразила ему Сара. – Уилл, никуда он вас не заберет – вы же пришли сюда, чтобы оказать мне услугу. И я хочу вас за это поблагодарить. Этот «Бронзовый фонарь», где он находится?

– Я знаю где, – сказал Мэллой. – Так что его можно отпустить, если это все, что ему известно.

Сара негодующе уставилась на Мэллоя, ничуть его, впрочем, не смутив, потом с улыбкой обернулась к визитеру:

– Спасибо, что зашли ко мне, Уилл. И скажите Долли, что через пару дней я приду к вам и осмотрю ее и ребенка.

– Вы мне ничего не говорили про копов, – жалобно повторил парень, бросив на Мэллоя последний отчаянный взгляд, прежде чем рвануть к выходу.

Когда он ушел, Сара повернулась к детективу. Ее лицо выражало возмущение и отвращение.

– Это так вы обращаетесь со своими осведомителями? Тогда достойно удивления, что вам удалось раскрыть хоть одно преступление!

– У меня нет вашего очарования, миссис Брандт. Вот и приходится пользоваться теми инструментами, что имеются.

– Ну хорошо. Тогда не забывайте время от времени напоминать мне, чтобы я никогда никого не убивала в Нью-Йорке. Мне бы крайне не хотелось лично видеть, как вы пользуетесь этими своими «инструментами».

Сара прошла мимо Фрэнка и вернулась в кухню, где снова наполнила свою чашку. А когда увидела, что детектив последовал за ней, то налила еще кофе и ему. Мэллой принял это за приглашение снова присесть, что и проделал. Саре хотелось продолжать злиться на него, но все же пришлось признать, что она уже больше не злится. Ну не совсем. Мэллой же выполнял свою работу – вернее, то, что должно было быть его работой, если б его не отстранили от этого дела. А поскольку Сара сама пытается сделать ту же самую работу, не следует винить его за использование иных методов, нежели ее собственные.

– Так, а теперь говорите, где находится этот «Бронзовый фонарь». Я пойду туда и разыщу Хэма Фишера, – заявила она, присаживаясь напротив него.

Мэллой снова улыбнулся точно такой же странной кривой улыбкой, которая свидетельствовала о том, что он редко ее использует. Было понятно, что ее вызвали слова хозяйки дома.

– Вам не следует ходить в «Бронзовый фонарь».

– А кто тогда туда пойдет?

– Я пойду. Никто не станет спрашивать, зачем я туда ходил, – добавил Мэллой, когда женщина собралась запротестовать. – Я всегда могу сказать, что расследую совсем другое дело. В местечках вроде «Бронзового фонаря» всегда болтается множество подозрительных типчиков.

– Могу себе представить.

Мэллой отпил кофе, глядя на Сару поверх чашки с непонятным выражением на лице, с чем-то вроде восхищения, но, возможно, она ошибалась. Может, Фрэнк просто снова над ней потешался.

– Тогда я разыщу миссис Петровскую и выясню, кто привел ее в ту ночь к Алисии, а вы отправитесь в «Бронзовый фонарь» побеседовать с Фишером. Один из нас наверняка выяснит, кто был этот убийца. А потом что будем делать?

Мэллой сделал еще глоток кофе.

– А потом мы отправимся с визитом к Рузвельту.

* * *

Сара без особого труда выяснила адрес Эммы Петровской. Та в открытую рекламировала свои услуги в газетах, хотя ее профессия была запрещена законом. Абортмахеров никогда никто не преследовал. В городе и без того случалось слишком много преступлений, чтобы полицейские занимались подобными банальностями. К тому же никто не собирался выплачивать им какие-то наградные за задержание. Вот если б эта Петровская довела до смерти слишком много пациенток… Да и тогда вряд ли кто-то этим озаботился бы, разве что если б одна из пациенток оказалась какой-нибудь важной персоной.

Выйдя утром из дома, Сара формулировала в уме будущую речь, пытаясь определить, что ей следует назвать в качестве подходящей причины, по которой она явилась к этой абортмахерше. Ее размышления были прерваны радостными приветствиями миссис Элсуорт. Старуха подметала свое и без того чисто выметенное крыльцо. Если она вот так принимается за его подметание всякий раз, когда видит идущего по улице человека, с кем желает поговорить – а Сара совершенно уверена, что так оно и есть, – тогда ей, должно быть, приходится мести крыльцо не менее десяти раз за день.

– Такое ощущение, что нынче снова будет жаркий денек, миссис Брандт. А вы отправляетесь принимать очередные роды? – спросила соседка.

– Нет, у меня назначена встреча, – ответила Сара.

Это было не совсем неправдой. У нее и впрямь назначена встреча, пусть даже миссис Петровская ничего об этом пока не знает.

– Будьте осторожны! Я нынче утром пекла свежий хлеб, и на булке лопнула верхняя корочка. И с того момента я очень беспокоюсь. Вы ведь знаете, что это означает, не так ли? Это означает, что скоро будут похороны!

– Но не мои, – уверила ее Сара, насмешливо подумав про себя, что все случающееся с миссис Элсуорт всегда имеет мрачную и пугающую интерпретацию. – Но я буду осторожна.

– Да уж, смотрите в оба. И особенно следите за этими ужасными велосипедистами! Вы видели заметку в «Таймс» нынче утром? Один тип врезался на своем велосипеде в крытую повозку. И сам чуть не до смерти убился, и еще других чуть не убил, кто оказался поблизости!

Сара еще раз пообещала, что будет крайне осторожной, и сумела наконец сбежать, чтобы больше не слышать ни о каких прочих дурных предзнаменованиях и суевериях.

К тому времени, когда Сара добралась до Грэмерси-парк, она придумала причину, которая якобы привела ее к миссис Петровской. Она скажет, что пришла проконсультироваться с ней, поскольку одной из ее пациенток требуется помощь специалиста вроде этой абортмахерши, но сама Сара сомневается, что такую операцию можно проводить на столь позднем сроке беременности. Такое объяснение, решила она, будет естественным прологом к тому, чтобы упомянуть о случае с Алисией. Она, конечно, и не надеялась, что Петровская сама вспомнит об этом, но Сара намеревалась непременно ей об этом напомнить.