Стрелок. Путь в Туркестан - Иван Оченков

Девушка даже немного обиделась на подобное невнимание с его стороны, но Будищев, кажется, и не заметил её неудовольствия. Зато его сразу почувствовала Милютина, попытавшаяся загладить возникшую неловкость.

– Господа, не угодно ли вам пройти к столу?

– Да-да, – спохватился генерал. – Простите старого дурака, совсем запамятовал, что гостей надобно кормить. Прошу.

– Полно вам, дядюшка, – мягко остановила поток извинений графиня. – Уверена, что все присутствующие наслышаны о вашей щедрости и гостеприимстве.

– Так то когда было, – всплеснул руками отставник, но спорить больше не стал и тяжело опустился на мягкое кресло с высокой спинкой, подвинутое ему верным Гаврилой.

Кормили у генерала просто, но сытно. Сначала подали наваристые щи, затем запеченного целиком поросенка с гречневой кашей, а также разнообразные соления. Запивали все это великолепие наливками, которых у Киселева был изрядный запас.

Ещё не до конца отошедший от предыдущего возлияния Будищев старался вести себя прилично. В том смысле, что пил помалу, ел тоже умеренно, более всего опасаясь, что сделает что-либо не так, или, захмелев, наговорит людям чего-нибудь лишнего.

– Я смотрю, у вас совсем нет аппетита? – заметила Милютина.

– Мой врач говорит, что ножом и вилкой мы копаем себе могилу, – буркнул в ответ Дмитрий фразу из какого-то фильма.

– Ваш доктор, несомненно, прав, – едва не поперхнулся куском поросенка Щербак.

– Господа, – начала Елизавета Дмитриевна, заметив, что гости насытились. – Я хотела бы уточнить наш дальнейший путь. Коль скоро мы договорились следовать до места назначения вместе, нам следовало бы согласовать маршрут.

– Вполне согласен с вашим мнением, – поспешил заявить Недоманский. – И если вашему сиятельству будет угодно, я предложил бы следующее.

– Слушаю вас, – благожелательно отозвалась графиня.

– Я уверен, что удобнее всего будет направиться из Москвы в Нижний Новгород, а уже там сесть на пароход и на нем добраться до Астрахани. Я справлялся, такие рейсы есть. И если мы поторопимся, то вполне успеем на ближайший.

– Звучит заманчиво. А вы что скажете, господа?

– Полагаю, что капитан прав, – кивнул Щербак. – Так будет наименьшее количество пересадок, что в свою очередь, весьма благоприятно скажется на времени пути, да и его стоимости тоже.

– Благодарю вас, Александр Викторович. А вы что скажете, Дмитрий Николаевич?

– Что?! – не понял сразу задумавшийся Будищев.

– Господину моряку, очевидно, будет приятнее проделать путь на судне, пусть и речном, – проскрипел генерал и забулькал, смеясь над собственной шуткой.

– Мне все равно, – отозвался тот.

– Может быть, вас задерживают какие-нибудь дела?

– Нет. Всё, или, точнее, почти всё необходимое я закупил, так что пора продолжать путь.

– И что же вы приобрели? – удивилась Милютина.

– Оружие, Елизавета Дмитриевна. Мы ведь на войну едем.

– Вот как. Что же, это предусмотрительно. Я слышала, что те места очень опасны. А что же вам не удалось приобрести?

– Тоже оружие, – улыбнулся Дмитрий.

– Но как же так?

– Все просто. У меня в багаже была винтовка и легкий карабин. В крушении они пришли в негодность. Другую винтовку я себе нашел, а вот на новый винчестер не хватило денег. Надо ведь ещё до места службы добраться.

– Понимаю, – кивнула графиня.

– А для чего вам винтовка или винчестер? – немного развязно поинтересовался Недоманский. – Служить вы, быстрее всего, будете на каком-нибудь маленьком пароходике или буксире. Туркмена вживую если и увидите, то только в порту на базаре. Право же, пустые расходы.

– Хорошо бы, – хмыкнул в ответ Будищев, – только с моим счастьем это вряд ли.

– Я смотрю, вы в дело[68] не очень-то рветесь? – нахмурился капитан.

– А зачем?

– Ну, – даже немного растерялся офицер. – Разве вам не хочется отличиться?

– Да у меня этих отличий скоро вешать будет некуда, – пожал плечами юнкер и как бы ненароком коснулся своих наград, вызвав тем самым прилив крови к лицу своего собеседника.

– Вот что я вам скажу, молодой человек! – наставительно заявил генерал, непонятно к кому обращаясь. – В Крыму моряки на суше воевали не хуже иных и прочих.

– Так точно, ваше превосходительство! – почтительно отозвался Дмитрий.

– Но вот строй они знали хуже! И ружейные приемы у них не так четко получались!

– Святая правда!

– Однако же в штыки дерутся – любо-дорого посмотреть!

Возможно, в прежние годы генерал и был крепок на выпивку, но с той поры утекло немало времени, так что сегодня последние две или три рюмки были для него явно лишними. Теперь старому служаке, лишенному былого общения, хотелось поговорить. В кои-то веки в его берлоге собрались люди в мундирах, и теперь он торопился высказать им какую-то важную мысль, но вот какую – он уже и сам забыл. Тем не менее и капитан, и доктор внимали его словам с должной почтительностью, а странный моряк просто ел глазами, будто находился в присутствии пророка новой веры.

– Полно, дядюшка, – мягко прервала поток красноречия Милютина. – Так вы совсем заговорите наших гостей.

– Твоя правда, голубушка, – охотно согласился тот. – Да только чем же их ещё развлекать?

– Люсия, милая, не хочешь ли ты сыграть для нас? – повернулась графиня к своей юной спутнице, указав на стоящее в углу фортепиано.

– Боюсь, я не слишком хороша в этом, – скромно заметила баронесса, – но если вы настаиваете…

– Просим-просим, – с энтузиазмом отозвались Щербак и Недоманский.

– А что скажете вы, Дмитрий Николаевич? – неожиданно спросила она, пристально посмотрев на юнкера.

– Я?! – смешался Будищев, не ожидавший, что его мнение в этом вопросе будет кому-то интересно. – Я не против…

Судя по всему, мадемуазель фон Штиглиц ждала несколько иного ответа, и её прекрасное лицо окрасил румянец. Впрочем, вчерашняя смолянка сумела взять себя в руки и присела за инструмент. Подняв крышку, она несмело тронула пальчиком несколько клавиш, как будто желая убедиться, что фортепиано не расстроено. Судя по всему, звучание вполне устроило юную пианистку, и она начала играть.

Елизавета Дмитриевна слушала музыку очень внимательно, как будто Люсия была её любимой ученицей. Когда у девушки все получалось, она благосклонно кивала головой, а если случалась заминка, то в её глазах на мгновение вспыхивало беспокойство. Впрочем, будущая сестра милосердия играла очень хорошо, и поводов для недовольства практически не было. Старый генерал сидел истуканом, но усердно прислушивался. Вероятно, он слабо разбирался в музицировании, но старался не подавать виду. Капитан Недоманский, напротив, изображал своим лицом весьма широкую гамму чувств, от неземного блаженства до бурного восторга, и едва Люсия закончила играть, разразился аплодисментами, которые все тут же поддержали.