Ритуал тьмы - Кристоф Хардебуш

— Да, обладаю, — прошептала она. — И так как я умею предрекать будущее, я точно знаю, что сейчас произойдет, — с этими словами девушка наклонилась еще сильнее и поцеловала Никколо.

На мгновение юноша настолько опешил, что никак не отреагировал на это, но затем он почувствовал, как его охватила страсть, превосходившая и его гнев, и разочарование. Вивиани гнался за собственной тенью, вел эту бессмысленную игру, потерял возлюбленную и чуть было не лишился жизни, но сейчас все это не имело значения.

Сейчас для него существовала только Эсмеральда, такая прекрасная и соблазнительная, и Никколо пересадил ее к себе на колени, ответив на поцелуй. Обвив его шею руками, девушка прижалась к нему всем телом. Никколо целовал ее губы, посасывал язык, облизывал нежную кожу на шее, а она легонько укусила его в плечо, отчего юноша застонал. Под пестрой блузкой чувствовалась ее крепкая грудь, и Никколо нетерпеливо принялся расстегивать пуговицы, а затем, не сдержавшись, разорвал тонкую ткань, а Эсмеральда опять рассмеялась, и от ее гортанного смеха юношу бросило в жар, так что казалось, что все его тело объято пламенем. Распаляясь все больше, Никколо чувствовал, как ее пальцы забираются ему под рубашку и ласкают грудь. Одной рукой задрав ей юбку, второй он расстегнул штаны. Ее длинные волосы упали Никколо на лицо. Эсмеральда застонала, когда он вошел в нее.

Флоренция, 1818 год

Жиакомо пригнулся. Хотя по природе своей он не должен был поддаваться страху, он боялся. В теории Жиакомо был бессмертен, обладал могуществом, был богом, окруженным смертными. Но в этой комнате он был всего лишь рабом.

Вокруг клубилась Тьма, и это было не просто отсутствие света. Да, тут было темно, но в обычной темноте Жиакомо мог все видеть, а тут даже его сверхъестественные способности не позволяли ему справиться с переплетением щупалец Теней. Эти щупальца носились в воздухе, не успокаиваясь ни на мгновение.

А еще тут было холодно. Это был не мороз и не обычный зимний холод — нет, этот холод проникал в само его естество, заглушая все чувства. Люди в этой комнате просто погибли бы, ведь у них кровь застыла бы в жилах — и это была не метафора.

Жиакомо не знал, почему он может противостоять этому холоду, но чувствовал, как что-то внутри него реагирует на это — и радуется.

Голос доносился прямо из клубка Теней. Жиакомо никогда не осмелился бы войти в эту Тьму, не говоря уже о том, чтобы жить в ней, но создание, инициировавшее его, очень редко покидало пространство Теней.

— Здравствуй, сынок, — бесстрашно произнесло оно. — Ты выполнил мое задание?

— Да, — тихо пробормотал он, едва открывая рот.

И делал он это не из-за холода. Жиакомо было страшно. Конечно, эта мысль была абсурдна, но ему казалось, что Тени попытаются схватить его и проникнуть в его тело через рот, если он не будет настороже.

— Все идет своим чередом. Колеса завертелись, и теперь их не остановить. Я горжусь тобой, горжусь всеми вами. Никто не мог бы даже пожелать себе более преданных и усердных отпрысков.

— Благодарю.

— Но вы должны кое о чем знать. Церковь пытается обрести былую силу. Вам нужно быть готовыми, когда она вновь спустит своих цепных псов. У нас еще много дел, сын мой.

Жиакомо подождал немного, но было тихо. В конце концов он повернулся и вышел из комнаты. Ему было трудно не перейти на бег, и Жиакомо показалось, что сзади раздался тихий смех, но, должно быть, он ошибся, ведь во Тьме не было места для эмоций, уж это-то он знал. Он собирался выполнить приказ, хотя и не понимал, каковы причины для таких действий. Все эти кражи, подкупы, шантаж, убийства… Жиакомо понимал, что за всем этим кроется какой-то план, но вот что это за план, он разгадать так и не смог. Впрочем, это обстоятельство чуть ли не радовало его — Жиакомо не знал, сможет ли он жить с этим знанием.

Когда ему обещали бессмертие и великую власть, он не знал, какую цену ему придется платить. Ослепленный жадностью, Жиакомо даже не спрашивал об этом. Но цена оказалась высока, и каждую ночь он терял часть былого сознания. Жиакомо чувствовал, что постепенно теряет рассудок. Тьма в нем была неутолима, и она неуклонно пожирала его душу.

Париж, 1818 год

Запыхавшись, Никколо откинулся на спинку сиденья. Эсмеральда еще на мгновение осталась на нем, а затем перебралась па место напротив и начала застегивать порванную блузку. Когда юноша отвернулся, пряча глаза, она хрипло рассмеялась.

— Теперь ты смущаешься? Стыдишься меня, милый? Было неплохо, правда? Это заставило тебя забыть о той, другой?

— Какой еще другой? — спросил Никколо, поправляя рубашку и штаны.

— Даже не будучи магом, любая женщина поймет, что ты страдаешь от неразделенной любви, глупыш, — невозмутимо ответила Эсмеральда.

Внезапно Никколо стало неуютно в душной карете.

— Я не хочу об этом говорить, — пробормотал он.

Огонь, столь неожиданно вспыхнувший в его душе, погас столь же быстро, как и разгорелся, и теперь юноша не знал, что ему сказать или сделать.

Отдернув занавеску, Никколо выглянул в окно. Карета ехала по улице, где находилась его гостиница. Он постучал тростью в потолок и, когда Карло отодвинул заслонку, приказал остановиться. Если кучер и заметил, что произошло в карете, виду он не подал.

— Если хочешь, Карло отвезет тебя домой, — сказал девушке Никколо.

— Спасибо, это очень мило с твоей стороны, — ответила она, и юноша не понял, смеется она над ним или говорит серьезно. — Надеюсь, ты получил от проведенного вместе времени столько же удовольствия, что и я.

— Конечно, — сунув руку в карман, он достал маленький кошель с деньгами. — Мне хотелось бы как-то отплатить тебе… за потраченное время.

— Не волнуйся. Ты уже отплатил.

Смущенно кивнув, Никколо встал и, словно спасаясь бегством, выбрался из кареты. Пододвинувшись к окну, Эсмеральда помахала ему рукой. Не сводя с девушки глаз, Никколо постучал по крыше кареты, давая Карло сигнал трогаться.

Немного постояв на улице, юноша собрался с мыслями и направился к гостинице. В окнах уже горели огни, на небе светила полная луна, окруженная рваными облаками. Края облаков окрасились серебристым светом.

— Мсье? — К Никколо подошел какой-то молодой человек. — Вы мсье Вивиани?

— Да, — итальянец недовольно кивнул. — Чем могу помочь?

Этот человек был ненамного старше Никколо, но выше и шире в плечах. На его верхней губе виднелись густые усы.

— Я рассыльный, — он сунул руку в карман темного пальто. — Мне поручили кое-что вам передать.

Незнакомец сделал шаг к Никколо, в его руке блеснул клинок.

Вивиани настолько растерялся, что не успел отреагировать. Лезвие вошло ему в живот, хотелось кричать, но боль поднялась к груди, поразила легкие, сжала горло, так что с губ сорвался только хрип. Никколо пошатнулся и чуть было не упал, но незнакомец, подхватив его, прижал к себе. Обхватив итальянца за плечи, словно пьяного, нападавший потащил его в переулок.