Есть совпадение - Эмма Лорд

– Какого хрена… Финн, – говорит он, отвечая на свой вопрос. Сейчас в его голосе звучит не столько злость, сколько беспокойство. Он целиком и полностью перешел в режим Бенволио, и его уже не вернуть. – Все выглядит очень плохо. Мы должны…

Лео поднимает глаза на звук шагов. Я уже знаю, кто это, по выражению его лица, но это не делает меня более готовой услышать дрожь в голосе моей мамы, когда она говорит:

– Мы едем домой. Сейчас же.

Самое глупое, что я могу сделать, – попытаться спрятать свое запястье, потому как и так ясно, что мама уже его заметила, и потому что оно чертовски болит. Но именно это я и делаю, и болезненный писк, который вырывается из моего рта, только усугубляет ситуацию.

– Что случилось? – спрашивают мама и Лео в унисон.

Я смотрю на маму и вижу, что у нее в руках моя сумка. Каким-то образом за последние десять минут она взяла на себя смелость пригласить себя в мой домик, собрать там все мои вещи и вынести их. Она настроена серьезно.

– Я упала.

Мама открывает рот, явно не желая принимать это как адекватный ответ, но она вошла в режим «бей или беги», и она определенно в процессе побега.

– Мы остановимся и осмотрим руку по дороге, – говорит она. – Пойдем, твой папа ждет в машине.

– Подожди… я не могу… я должна сказать…

– Пожалуйста, не усложняй ситуацию.

В ее голосе звучит такое смирение, какого я не привыкла слышать от нее.

Что-то в нем режет мне уши, напоминая о правде, с которой я пытаюсь смириться не только в последние несколько месяцев, но и всю свою жизнь – я проблема.

Что ж, это их заслуга. По их замыслу я должна была решить одну проблему. Полагаю, взамен я создам еще дюжину.

Мой голос тверд, как и ее.

– Позволь мне попрощаться с Савви. По крайней мере, это ты мне задолжала.

Она колеблется на долю секунды, и я пользуюсь этим, отступая от нее.

– Я сейчас вернусь, – говорю я.

Я поворачиваюсь, чтобы позвать Лео, но его уже нет. Я быстро осматриваю окрестности в поисках друга, но он, должно быть, вернулся на кухню.

– Черт!

Я убегаю, но, вместо того, чтобы найти Савви, я чуть не сталкиваюсь лоб в лоб с Микки, которая возвращается с пробежки с Руфусом. Она вытаскивает наушники из ушей, искоса глядя на мою неуклюжую походку, потому что я стараюсь не тревожить запястье.

– Ты не видела Савви?

Она смотрит на мою руку, открывает рот в ужасе и снова смотрит на мое лицо.

– Эм…

– Серьезно, мои родители здесь, я должна найти ее.

Ужас сползает с лица Микки, переходя в еще более глубокий, тревожный уровень страха.

– Она не с тобой?

– Нет. А что такое?

– Просто она не вернулась в хижину после разговора с Джо прошлой ночью, – говорит Микки, выпаливая эти слова слишком быстро. Она и раньше тяжело дышала, но сейчас была на грани гипервентиляции. – Я просто подумала, что, учитывая все происходящее, она была с тобой. Но как же она не с тобой?

Холод, который пронзает мое тело, еще более мгновенный, чем тот, что был во время заплыва «Белый медведь», более древний, чем все, что я могу стряхнуть с себя.

– Она вообще не была со мной.

Наступает пауза, а затем Микки начинает шепотом кричать:

– Черт. Черт. Черт, черт, черт…

– Когда ты видела ее в последний раз?

– Она была возле хижины, отвечала на звонок, а я… я не хотела этого слышать, я… – Ее лицо стало пепельно-бледным. – Она пыталась поймать связь и ушла в сторону главного офиса, и все. Это был последний раз, когда я ее видела.

Только тогда я вспоминаю, как вспыхнул номер ее телефона, высветившись на моем экране, прямо перед тем, как я рухнула с дерева. Я достаю телефон и перезваниваю ей, а Микки глядит на меня в течение нескольких долгих секунд.

– Голосовая почта, – бормочу я.

Микки выглядит так, будто вот-вот разрыдается.

– Руфус хотел пойти с ней, но мне было жалко себя, и я заставила его остаться и пообниматься со мной. О боже. О боже…

– Все в порядке, – слышу я свои собственные слова. Девушка с разъяренными родителями в машине, с запястьем, раздувающимся с каждой секундой все больше, и мозгом, парящим где-то в воздухе, говорит кому-то, что все будет в порядке. – Мы найдем ее. Есть в этом лагере какой-то протокол? Кому мы должны сообщить?

Микки втягивает воздух, выпрямляется и моргает, пока ее глаза не проясняются.

– Да. Я пойду скажу Виктории.

– А я…

Микки уже бежит что есть мочи, оставляя меня в облаке пыли. Я стою на месте, оглядываясь назад, чтобы посмотреть, не последовала ли за мной мама. Но это всего лишь Руфус, смотрящий на меня в полной боевой готовности, без слюней или украденных лагерных принадлежностей во рту, словно он ждет команды.

Мои родители меня убьют.

– Пошли.

Я не бегун, но сегодня какого-то черта я весь день бегаю. Руфус начинает бежать впереди меня, узнавая тропу, по которой я направляюсь еще до того, как я ее достигаю, а выброс адреналина в моей крови в какой-то степени приглушает боль в запястье. Сможет ли это заглушить боль от того, что я буду наказана на всю оставшуюся жизнь – это уже другой вопрос.

Что странно, так это то, что я не паникую. Может быть, это слишком наивно, но я знаю, что с Савви все в порядке. Во-первых, если бы она действительно была в опасности, она бы позвонила более авторитетному человеку задолго до того, как набрала мой номер вчера вечером. А во-вторых, я сомневаюсь, что этот остров может подкинуть Савви что-то такое, для чего у нее не найдется решения, спрятанного в одном из карманов ее леггинсов.

Мы с Руфусом медленно, но уверенно продвигаемся вперед, распинывая в стороны грязь, образовавшуюся после вчерашнего дождя. На этот раз тропа более скользкая, чем я ее помню. Дважды я чуть не опрокидываюсь назад, а в третий раз едва успеваю удержаться на месте с помощью свободной руки.

И тем не менее даже с грязью, которая сейчас совсем нам не на руку, мы добираемся до заброшенного места для стрельбы из лука, которое мне показала Савви, за считанные минуты. Мы проходим мимо дерева, на стволе которого вырезаны имена Савви и Микки, и останавливаемся – по крайней мере, Руфус точно останавливается. Мои ноги останавливаются, но вот мое тело нет – грязь создает своего рода природное покрытие для скольжения. И не успеваю я опомниться, как соскальзываю прямо к краю, откуда открывается захватывающий вид на лагерь, и целую его на прощание, проносясь на заднице все ниже, ниже и ниже, и наконец останавливаюсь с грязевым хлюпом на дне мини-скалы.