41 - 58 Хроника иной войны - Александр Викторович Горохов

Хрущёву заняться той работой, которая у него неплохо получилась — расширением посевных площадей в районах, где у нас много целинных и залежных земель. Будет, где развернуться эвакуируемым украинским крестьянам, — качнул знаменитой трубкой Генеральный секретарь. — И мы сможем строго спросить с него, если он допустит чрезмерные потери собранного урожая. Возражения против такого мнения имеются? Возражений не имеется.

— А что бу…будем делать с Берией? — задал вопрос Молотов.

— Предлагаю поручить товарищу Сталину, как Генеральному секретарю ЦК ВКП(б), провести беседу с членом Центрального комитета товарищем Берией. На тему вреда от тачания сапог пирожником, — недобро сверкнули глаза Вождя. — Ведь, как нам сказал товарищ Андреев, пока Лаврентий не возомнил себя достойным возглавить страну, от него было больше пользы, чем вреда. Верно я понял, товарищ Андреев?

Андрей Андреевич согласно кивнул.

— Тем более, нам необходимо начинать работы по ракетной и ядерной тематике немедленно. Несмотря на то, что ситуация на фронтах пока складывается не лучшим образом. Но мы-то уже знаем, что советский народ не просто выстоит, но и победит в этой войне, — рубанул рукой Сталин.

* * *

Как происходила встреча двух маршалов Будённых, свидетелей не было. «Старый» просто закрыл на ключ двери кабинета, где они встречались, и приказал до утра никого туда не впускать. Утром оба выглядели несколько уставшими и, можно сказать, помятыми, от обоих чуть попахивало спиртным. Но лишь чуть. На вопросы, как можно понимать раздвоение бывшего командарма 1-й конной, «старый» отвечал грубо:

— А как хочешь, так и понимай. Но по всем вопросам, касающимся Юго-Западного фронта обращаться к нему, а что касается Южного — ко мне!

Впрочем, неразбериха с двумя ответственными за Юго-Западное направление долго не продлилось: через день он улетел в Ростов к командующему Южным фронтом генералу армии Тюленеву.

Передачу 6-й и 12-й армий Южному фронту он одобрил, но вместе с тем настоял на том, чтобы вместе с ними Тюленеву передали 44-ю и 64-ю авиадивизии, прикрывающие армии с воздуха. А «молодой» усилил резервами 26-ю армию Костенко, атаковавшую немцев в направлении Жашков — Тальное. В это время его «более возрастной» двойник фактически сосредоточился на управлении армиями Музыченко и Понеделина, по нескольку раз на дню понукая их отходить к Христиновке, Тальному и Звенигородке. Ещё одним предметом приложения его усилий стала 18-я армия Смирнова, до этого бывшая самой северной на Южном фронте. Ей предписывалось сохранить контакт с 12-й армией в районе Христиновки, и далее на юг, выбив немцев из Кодымы и Рашкова.

Удар у Смирнова не задался, и к концу дня 29 июля немецкая 1-я горнопехотная дивизия перерезала шоссе Умань-Одесса в районе села Ладыжинка к югу от Умани. Севернее 125-я пехотная дивизия немцев заняла Христиновку. 16-я моторизованная дивизия вошла в Тальное, а 11-я танковая перерезала железную дорогу Христиновка — Тальное. Умань оказалась в полуокружении.

И тут 30 июля генерал Тюленев по указанию Будённого-«старого» отдал приказ об ударе 2-го механизированного корпуса в тыл 1-й горнопехотной дивизии, развернувшейся на юг. А Понеделин и Музыченко под прикрытием контратак начали спешный отвод войск из района Умани на юго-восток, к Новоархангельску и Подвысокому.

Остатки разгромленной 1-й горнопехотной дивизии немцев, так и не сумевшие взять Голованевск, отошли на запад, соединившись со спешившими их сменить в районе Ладыжинки частями 4-й горнопехотной дивизии. А мехкорпус развернул фронт на запад, отражая её натиск.

Прорыв 16-й моторизованной дивизии Первой танковой группы удалось остановить на подступах к Новоархангельску заранее отведённой 44-й горнострелковой дивизией, немедленно попытавшейся контратаковать. Контратаки были отбиты, но они вынудили немцев перейти к обороне.

Все эти меры позволили группе войск Понеделина, включающей остатки 6-й и 12-й армий, к исходу дня 31 июля в основном (за исключением частей, ведущих арьергардные бои) отойти на линию Новоархангельск — Подвысокое — Голованевск. Но соприкосновение между Юго-Западным и Южным фронтами было нарушено, и больше ничто не мешало наступлению Первой танковой группы на Кировоград.

Тем не менее, командование Группы армий «Юг» не спешило с таким шагом, опасаясь оставлять в тылу танковой группировки две потрёпанных, но всё же насчитывающих в сумме более 100 тысяч бойцов, армии и механизированный корпус. Тем более, пехотные дивизии гитлеровцев значительно отстали от танковых и моторизованных. Передышка, вызванная необходимостью подтянуть немецкую пехоту, позволила 6-й и 12-й армиям и 2-му мехкорпусу занять оборону по рекам Синюха и Цюрупа, а также пополниться боеприпасами.

Это совсем не значит, что 1–2 августа немцы не продолжали атаковать на отдельных участках. Так командование 14-го моторизованного корпуса было вынуждено направить на помощь безуспешно атакующей Новоархангельск 16-й моторизованной дивизии (резерв 1-й Танковой группы) танковую бригаду СС «Лейбштандарт». Совместными усилиями им удалось к концу дня 2 августа взять Новоархангельск, но продолжать наступление, целью которого являлся охват 12-й армии, оказались не в состоянии.

Будённый-«старый» согласовал действия 2-го мехкорпуса и 18-й армии, и им удалось восстановить соприкосновение, отогнав от шоссе Умань — Одесса ослабленную боями 4-ю горнопехотную дивизию и задержать продвижение подошедших венгерских подразделений.

В это время на севере нанесла удар в направлении Звенигородки 26-я армия Юго-Западного фронта. Серьёзных успехов он не принёс, но позволил оттянуть на себя немецкие резервы, которые могли бы принять участие в охвате армий Музыченко и Понеделина.

На этом эпопея двух армий, в другой истории погибших в Уманском котле, не закончилась. Дождавшись подхода пехотных частей 17-й пехотной армии, 48-й танковый корпус в составе 11-й и 16-й танковых дивизий в течение 3 августа занял Шполу и Новый Миргород, а также, форсировав реку Большая Высь, стал угрожать с востока советским войскам, держащим оборону в районе Новоархангельска.

Иван Владимирович Тюленев верно оценил создавшуюся ситуацию и приказал начать отход от Новоархангельска и Подвысокого, чтобы развернуть фронт армий на север, на линии Новониколаевка — Доброе — Ольшанка. При этом группировка обязательно должна была сохранить контакт с 18-й армией в районе Первомайска.

Успели отойти, но не успели организовать оборону. В результате 16-я танковая дивизия немцев, заняв 4 августа ещё и Малую Виску, сходу выбила части, обороняющие Александровку, и были задержаны лишь на рубеже реки Плетёный Ташлык. 11-ю танковую удалось остановить на рубеже Сухого Ташлыка. Но это, скорее всего, было очень ненадолго, лишь до подхода пехоты и организации переправ через эти небольшие речушки.

Одновременно усилилось давление со стороны 49-го немецкого армейского корпуса и венгерских частей. Левый фланг 18-й армии пополз на юго-восток, в общем направлении на Николаев. А следом, чтобы правый фланг не оказался прижатым к Южному Бугу, пришлось отводить и остальные её части. В результате Первомайск оказался защищённым с запада лишь рекой. И 5 августа 2-му механизированному корпусу пришлось отойти к городу и организовать оборону от частей хорошо известной ему 4-й горнопехотной дивизии, пытающейся форсировать Южный Буг. То есть, ситуация снова повернулась к повторению трагедии с Уманским котлом, здесь не возникшим. Но вполне имеющим шансы превратиться в какой-нибудь Лысогорский или Песчанобродский.

Однако, в отличие от Тюленева, Понеделина и Музыченко Семён Михайлович «старый» оставался совершенно спокоен. Почему — выяснилось утром, когда стало известно, что какой-то никому не ведомый 38-й механизированный корпус РГК утром 6 августа нанёс со стороны Смелы удар в тыл 48-му танковому корпусу генерала танковых войск Вернера Кемпфа. Откуда взялось это объединение, Тюленеву было неведомо.

Удар оказался настолько неожиданным, что в Шполе удалось захватить штаб корпуса, а в Малой Виске 16-й танковой дивизии. При этом мотострелковая дивизия, номер которой для генерала армии пока оставался неведом, заняла оборону в селе им. Петровского и Шполе, а танковая продолжила разгром немецких панцер-соединений.

Именно разгром, поскольку немецкие 75-мм танковые пушки «четвёрок» и 50-мм «троек», не говоря уже о 37-мм и 20-мм более старых моделей, совершенно не брали броню советских машин. То же касалось и противотанковой артиллерии частей корпуса, потерявших управление. До конца дня немецкая 16-я танковая дивизия полностью лишилась материальной части, была захвачена и уничтожена её артиллерия, а двухполковая моторизованная бригада, попав под шквальный артиллерийский огонь, отошла на соединение с 11-й танковой, вынужденной развернуться фронтом на восток.

Ещё затемно артиллерия 29-й танковой дивизии РГК нанесла новый массированный артиллерийский удар по едва успевшим занять позиции подразделениям немцев. О силе артудара говорил тот факт, что танки 29-й дивизии