Фанатка - Рейнбоу Рауэлл

– Именно поэтому я пишу, это уж точно, – заверила профессор, – поэтому и преподаю!

Смех прокатился по всей аудитории.

– Еще какие причины?

«Зачем я пишу?» – Кэт пыталась найти глубокомысленный ответ, хотя и знала, что в любом случае голоса не подаст.

– Чтобы исследовать новые миры, – сказал какой-то студент.

– Чтобы исследовать старые, – добавил другой.

Профессор Пайпер все кивала.

«Чтобы перенестись в другое место», – подумала Кэт.

– Итак… – промурлыкала преподавательница. – Может, чтобы разобраться в себе?

– Чтобы освободить себя, – сказала студентка.

«Чтобы освободиться от себя».

– Чтобы показать другим, что творится у тебя в голове, – выдал парень в узких красных джинсах.

– Если те, конечно, захотят об этом узнать, – добавила профессор Пайпер.

Все снова рассмеялись.

– Чтобы заставить людей смеяться.

– Чтобы привлечь внимание.

– Просто это все, что мы умеем.

– Говорите за себя, – махнула рукой профессор. – Я еще играю на пианино. Но продолжайте, мне нравится. Очень нравится.

– Чтобы заглушить голоса в голове, – сказал парень, сидевший впереди Кэт.

У него были короткие темные волосы, которые на затылке сходились клином.

«Чтобы заглушить себя, – подумала она. – Чтобы заглушить себя и прекратить свое существование».

– Чтобы оставить после себя след в истории, – сказала Миа Фэрроу. – Чтобы создать что-то, способное нас пережить.

Парень, сидевший перед Кэт, снова подал голос:

– Бесполое размножение.

Кэт представила себя за ноутбуком. Она изо всех сил пыталась выразить то невероятное ощущение, когда все получалось, складывалось воедино, когда слова приходили сами и она даже не успевала уловить их суть – они вырывались из ее груди, как рифма, ритм, как… прыжок через скакалку, точно! И нужно прыгнуть до того, как скакалка коснется щиколоток.

– Чтобы делиться с другими истинами жизни, – сказала еще одна девушка. (Еще одни очки «Рей-Бан».)

Кэт покачала головой.

– Зачем мы пишем? – вновь спросила профессор Пайпер.

Кэт уткнулась взглядом в тетрадь.

«Чтобы исчезнуть».

* * *

Он был так сосредоточен, да к тому же раздражен, что даже не заметил, как за его стол села рыжеволосая девочка. С косичками и в старомодных очках с заостренными уголками, которые бы идеально подошли к костюму ведьмочки для бала-маскарада.

– Так ты совсем себя замучаешь, – сказала она.

– Просто хочу все сделать правильно, – хмуро проворчал Саймон, снова постучав волшебной палочкой по монете в два пенса.

Ничего не произошло.

– Смотри, – сказала девочка, решительно взмахнув рукой над монеткой.

Вместо палочки у нее было кольцо с огромным фиолетовым камнем, замотанное толстой ниткой, чтобы не соскакивало с пальца.

– Лети домой! – произнесла она заклинание.

Монетка задрожала, у нее вдруг отросли шесть ножек и тельце, и она шустро побежала прочь. Девочка аккуратно смахнула ее в стеклянную банку.

– Как ты это сделала? – спросил Саймон.

Девчонка была первогодкой, как и он. Ее выдавал зеленый значок на свитере.

– Ты не должен создавать магию, – сказала она, робко улыбаясь. – Ты и есть магия.

Саймон уставился на двухпенсовую божью коровку.

– Я Пенелопа Банс, – представилась девочка, протягивая руку.

– А я Саймон Сноу, – ответил он, пожимая ладонь.

– Я знаю, – улыбнулась Пенелопа.

Из главы 8, «Саймон Сноу и Наследник Мага»

© Джемма Т. Лесли, 2001

Сочинять в таких условиях было просто невозможно.

Прежде всего, мешало слишком тесное пространство комнаты. Крошечного прямоугольника хватило лишь на то, чтобы с обеих сторон от входа вместить по кровати (когда дверь открывалась, то задевала матрас Кэт), а между окном и кроватью втиснуть по письменному столу. Реши кто-нибудь из них привезти сюда диван, тот бы занял всю свободную полоску посреди комнаты.

Но никто дивана не привез. Как и телевизора, и симпатичных ламп из «Таргета».

Казалось, Рейган вообще не взяла никаких личных вещей, кроме одежды и запрещенного здесь тостера, а еще – Ливая. Он лежал на ее кровати с закрытыми глазами и слушал музыку, пока девушка стучала по клавишам компьютера. Такого же дешевого, как и у Кэт.

Кэт привыкла делить комнату с кем-то еще, ведь она всегда жила вместе с сестрой. Но дома их спальня была раза в три больше. И Рен не занимала столько места, сколько Рейган. В переносном смысле, конечно, – места в ее мыслях. Общество Рен никогда не напрягало.

Но что думать о Рейган, Кэт и не знала…

С одной стороны, соседка была не из тех, с кем сидят по ночам, заплетая друг другу косы, и кто набивается в лучшие подруги на веки вечные. И слава богу!

С другой стороны, казалось, Рейган вовсе не замечала Кэт.

Правда, и это было не так уж плохо, – Рейган ее пугала.

В каждом движении этой девушки сквозила мощь. Она яростно распахивала дверь настежь и с силой захлопывала. Рейган была поплотнее Кэт, чуть выше ростом и очень полногрудой (именно полногрудой). И в целом она казалась крупнее. Даже сама ее личность.

Когда Рейган находилась в комнате, Кэт старалась не попадаться ей под ноги и избегала зрительного контакта. Соседка вела себя так, будто Кэт там просто-напросто нет, а та в свою очередь делала то же. Обычно им это хорошо удавалось.

Но сейчас, всячески изображая свое отсутствие, Кэт не могла сочинить ничего путного.

Она работала над довольно заковыристой сценой: Саймон и Баз спорили о том, бывают ли вампиры хорошими, а еще – не пойти ли им вместе на выпускной бал. Ей хотелось сделать этот отрывок смешным, романтичным и проникновенным. Это были отличительные черты стиля Кэт. У нее также хорошо получалось описывать сцены предательства. И говорящих драконов.

Теперь же она застряла на фразе: «Саймон убрал с лица медово-русые волосы и вздохнул». Кэт и База-то не могла заставить пошевелиться. Все мысли сосредоточились на Рейган и Ливае, которые сидели у нее за спиной. В голове Кэт вопила сирена: «Осторожно, посторонние!»

К тому же Кэт умирала с голоду. Она собиралась съесть целую банку арахисового масла, как только эти двое уйдут на ужин. При условии, что они уйдут. Рейган с остервенением стучала по клавишам, грозя проломить стол, а Ливай все лежал. В желудке Кэт противно заурчало.