Дурная кровь - Джон Каррейру

Элизабет представляла себе, как это удобно, если у каждого пациента будет дома такая система и делать анализы можно будет ежедневно. Каждый раз, получив результаты, ридер будет пересылать их по сотовой сети на центральный сервер, к которому будет доступ у лечащего врача. А тот, в свою очередь, сможет вносить коррективы в курс лечения, не дожидаясь, пока пациент сходит в лабораторию или придет на запланированный прием.

К концу 2005-го, через полтора года работы, Шанук почувствовал, что идея начинает приобретать реальные очертания. Был создан прототип, названный «Теранос 1.0», а штат компании вырос до двадцати с лишним человек. Была разработана бизнес-модель, которая должна была обеспечить быструю прибыль: продать лицензию на технологию крупным фармацевтическим компаниям, чтобы те с ее помощью могли отслеживать эффект от новых лекарств в процессе клинических исследований.

Маленький стартап начал привлекать внимание. На Рождество Элизабет разослала сотрудникам электронное письмо с заголовком: «Счастливого-счастливого Рождества!» В нем она пожелала всем самого наилучшего и добавила ссылку на интервью, которое дала журналу Red Herring. Заканчивалось послание словами: «Ну, за “самый крутой стартап в Долине”!!!»

Эдмонд Ку пришел на собеседование к Элизабет зимой 2006 года и был моментально очарован масштабом и красотой идей, которые она перед ним развернула. Элизабет говорила о мире, в котором лекарства будут точнейшим образом соответствовать индивидуальным нуждам конкретного пациента благодаря информации, которую будет в режиме реального времени передавать система «Теранос». Для наглядности она привела в пример историю лекарства Celebrex, противовоспалительного и обезболивающего препарата, судьба которого в данный момент была небезоблачна, поскольку выяснилось, что он может повышать риск сердечного приступа. Поговаривали, что производителю, компании Pfizer, придется отзывать его с рынка. Когда заработает система «Теранос», побочные эффекты препарата можно будет держать под контролем и миллионы людей, страдающих от артритных болей, смогут спокойно принимать его, чтобы облегчить себе жизнь. Элизабет упомянула тот факт, что около сотни тысяч американцев ежегодно умирают от аллергических реакций на лекарства. Все эти смерти можно предотвратить с помощью новой технологии «Теранос». Компания в буквальном смысле будет спасать жизни.

Эдмонд, который предпочитал, чтобы его звали просто Эд, почувствовал, как идеи этой молодой женщины, которая сидела напротив и пристально смотрела ему прямо в глаза, затягивали его. Миссия, которую она описывала, вызывала восхищение.

Сам Эд был скромным инженером, чей профессионализм, однако, снискал ему в Кремниевой долине славу мастера на все руки. Технологические стартапы, столкнувшись с, казалось бы, неразрешимыми инженерными проблемами, обращались к Эду, и в большинстве случаев он эти проблемы решал. Он родился в Гонконге, затем его семья переехала в Канаду, когда Эд был подростком. Там он получил образование и выучил английский, но так и не избавился от привычки, характерной для многих носителей китайского, перешедших на английский, говорить обо всех событиях, включая прошлые и будущие, в настоящем времени.

С ним на связь вышел один из директоров «Теранос» и предложил возглавить инженерный отдел компании. В случае принятия предложения задачей Эда становилось превращение прототипа «Теранос 1.0» в готовый к серийному производству продукт, который компания сможет вывести на рынок. Вдохновляющая речь Элизабет убедила его, что стоит согласиться.

Главные трудности были вызваны полной убежденностью Элизабет, что для анализа нужно использовать как можно меньше крови. От матери она унаследовала боязнь иголок: Ноэль Холмс теряла сознание при виде шприца. Элизабет настаивала, что для работы прибору «Теранос» должно быть достаточно капли крови из пальца. Она так зациклилась на этой идее, что была чрезвычайно расстроена, когда для стенда «Теранос» на ярмарке вакансий заказали пластиковые брелоки в форме капли с логотипом компании на них — Элизабет показалось, что они слишком большие и не отражают ее главную идею: прибор будет работать на минимальном количестве крови.

Ее одержимость миниатюризацией коснулась и картриджа. Она требовала, чтобы он был размером с кредитку, что делало задачу Эда еще сложнее. Он и его команда провели месяцы, проектируя и перепроектируя картридж, но не могли добиться, чтобы прототип надежно выдавал один и тот же результат для одного и того же образца. Дело было в том, что работать с тем количеством крови, на забор которого была согласна Элизабет, было невозможно, так что для увеличения объема кровь разводили физиологическим раствором. В результате вполне обычный анализ становился чрезвычайно непростой задачей. Добавляло проблем и то, что кровь и физраствор были не единственными жидкостями, проходившими через капилляры картриджа: для непосредственного анализа кровь должна была вступить в реакцию со специальными веществами — реагентами, которые хранились в отдельных микроемкостях.

Все эти жидкости должны были проходить по микрокапиллярам картриджа в строгой последовательности и точно отмеренном количестве, для этого в систему были встроены миниатюрные клапаны, которые должны были открываться и закрываться через определенные промежутки времени. Эд и его инженеры много часов провели над конструкцией и алгоритмом работы этих клапанов и выяснением оптимальных скоростей, с которыми каждая рабочая жидкость прокачивалась через картридж.

Отдельной проблемой было сделать так, чтобы рабочие жидкости нигде не протекали, не смешивались и не искажали результат. Были перепробованы десятки вариантов формы, длины и направления капилляров. Бесчисленное количество тестов с подкрашенной водой было проведено для выяснения, где происходит утечка и смешение. В целом картридж представлял собой очень сложную систему в миниатюрном корпусе. Один из инженеров сравнил его с паутиной: потянешь за одну нить, обязательно растянутся, а то и оборвутся несколько других.

Изготовление каждого картриджа обходилось более чем в двести долларов, и при этом они были одноразовыми: каждую неделю на тесты уходило больше сотни штук. Элизабет уже потратила два миллиона долларов на покупку производственной линии для упаковки картриджей, однако до запуска их производства было еще очень далеко. Шесть миллионов, полученные в первом раунде инвестиций, подходили к концу, и тогда Элизабет организовала второй раунд, который принес еще девять миллионов и пополнил запасы наличности, позволив продолжить работу.

Химией процесса занималась другая группа, состоявшая из биохимиков. К сожалению, взаимодействие между ними и инженерами оставляло желать лучшего. Каждая группа отчитывалась напрямую перед Элизабет, и она не поощряла прямого обмена сведениями. Она предпочитала, чтобы каждый видел только свою часть работы, а полная картина развития системы была доступна только ей самой. В результате Эд не мог до конца понять, лежал ли источник проблем с картриджем в области микрогидродинамики или что-то не так было с химической частью, к которой он не имел никакого отношения. В одном он был уверен твердо: позволь Элизабет брать для анализа больше крови, шансов на успех тоже было бы значительно больше. Но она и слышать об этом не желала.