Грани сумерек - Андрей Васильев

— И ещё несколько слуг осталось, таких, как Великий Полоз — снова перехватил инициативу леший — Вот ему-то как раз есть о чем печалиться. Все же потерял, все что можно. Только золото и осталось, да сил чутка. Владыка, который все это начал, давно опочил, род его прервался, их ненавидеть какой резон? А вы, потомки его верного воинства, вон, живы-здоровы. Вот он вас и не любит. Ему, Ляксандр, непременно кого-то ненавидеть нужно, он тем живет. Натура у его такая.

Зашибись. Это, значит, я и братаны мои, огребаем за то, что десять веков назад какие-то ребята в остроконечных шлемах и с мечами Владимиру Красному Солнышку на верность присягнули? Да это даже звучит как бред!

Но самое смешное то, что все это чистая правда.

— Да ты не печалься — посоветовал мне дядя Ермолай — Нарочно он тебе ковы строить не станет. Вот сойдись вы на узкой дорожке — тогда да, непременно тебя убить попробует, а душу себе забрать. Только вот вряд ли такое случится. Навь за семью замками пребывает, тебе туда дорогу даже твоя Хозяйка не откроет.

— И правильно сделает — добавил Карпыч — Не то это место, куда стоит соваться, не то, что из интереса, но и по делу.

Полностью согласен. Я вот разок побывал, больше не хочу.

— Выходит, что Полоз этот вам приказывать может, дядя Ермолай? — задал я вопрос, который в данный момент меня, в свете услышанного, интересовал более всего — Раз он заместитель вашего создателя?

— Приказывать, парень, мне никто не может — негромко, но очень веско изрек леший — Я сам себе хозяин. Себе и своему лесу. Мой он, с того момента, как мне его родитель передал и навеки. А вот попросить — может. И если я ту просьбу сочту разумной да возможной, то ее выполню.

Интересно, а если эта рептилия попросит меня деревом трухлявым пришибить при случае, то какая это просьба будет? Разумная и возможная, или же нет? Что перевесит в голове дяди Ермолая в тот момент — желание уважить заместителя его создания или относительно неплохое отношение ко мне?

Нет у меня ответа на этот вопрос. Зато появилось четкое ощущение того, что я, похоже, нашел ещё одну серьезную проблему на свою голову. И ещё осознал то, что Лозовка теперь, пожалуй, лишается статуса условно-безопасного места. Ясно же, что раньше или позже правда выползет наружу. Я засветился в Нави, и то, когда Великий Полоз доберется до понимания того, кто заглянул к нему в гости это только вопрос времени. Да, лица моего он, может, и не видел, но сложить два и два сможет. Он знает, что я ведьмак, а уж выяснить кто из нашей братии может заглянуть в те пропащие места не так и сложно. Ясно же, что ни охранители воды, ни специалисты по посевам в те края не ходоки. На такое способен лишь Ходящий близ Смерти. Ну, а кроме меня специалистов такого узкого профиля в столице просто нет.

Если до такого дойдет, плохи мои дела. Тогда я в Лозовке, как в осаде сидеть стану, в лес-то не сунешься. Нет, выбраться выберусь, меня или ребята из Отдела вывезут, или я вообще Носову позвоню и попрошу вертолет прислать. У него же наверняка есть вертолет, верно?

Только мне как-то не нравится такой расклад. Я уже начал считать Лозовку своим домом. Настоящим домом, местом, где мне не самом деле хорошо и спокойно. И не желаю его терять из-за какого-то фольклорного звероящера.

— Мы, Лесные Хозяева, к нему тоже по-разному относимся — словно прочитав мои мысли, произнес дядя Ермолай — Фома, что мне весточку прислал, Полоза сильно жалует. Тот лет триста назад помог его папаше крепко. Царь тогдашний, видишь ли, сильно воевать любил, и под это дело леса вырубал страсть как. То ли корабли строил, то ли дорогу через болота мостил, то ли ещё чего — уж и не помню. Вот лес родителя Фомы под топор и пустили, чуть вовсе не извели. А Полоз, который тогда в Правь ещё частенько лазал, этих лиходеев шуганул, да так, что те дубравы после ещё лет сто все седьмой дорогой обходили, даже крестьяне тамошние. Добро наше племя крепко помнит, вот он и рад расстараться. А мне вот до него, Полоза, дела особого нету.

— Мне тоже — добавил Карпыч — Берегиню любую — ту да, уважу, много добра от них вода видела. А Полоз пущай мимо ползет.

— А ты чего так скукожился? — проницательно блеснул глазами леший — Ночь-то вроде не холодная? Или о чем плохом подумалось?

— Если совсем честно — то да — шмыгнул носом я — Неровен час не повезет мне, и с этим Полозом придется схлестнуться. Ну — вдруг? Ведь тогда, возможно, вам выбор придется делать — его пожелание или моя жизнь.

Старички дружно расхохотались.

— Ты чего о себе выдумал, паря? — вытирая слезинку, выкатившуюся из краешка глаза, спросил Карпыч — Где ты, где Полоз?

— И то верно — поддержал его приятель — У него, чай, других забот хватает. Делать ему нечего, только о тебе думать. Схлестнутся они! Эва!

— Но если? Но — мало ли? — осознавая, что выгляжу минимум смешно, упорствовал я, надеясь на то, что все же услышу заветные слова, которые, возможно, в будущем мне очень даже пригодятся.

— Тогда прежде я с тобой поговорю — пообещал дядя Ермолай — Сразу уж изничтожать не стану. Хе-хе!

Ну, это не совсем то, что хотелось бы, но все же что-то. Теперь хоть можно не бояться того, что лес в один миг из моего друга в врага не превратится.

И только одно меня всерьез смутило — взгляды, которыми после фразы лесовика обменялась эта парочка. Мне отчего-то сразу вспомнился перекресток, который находится не так далеко отсюда и ощущение собственной глупости, которое испытал, стоя на нем и осознавая, что меня просто использовали.

А что, если я уже, так сказать, в розыске, и эти двое шутников снова разыграли передо мной спектакль? Для себя все давным-давно решили и теперь, собаки сутулые, развлекаются, глядя на то, как клоун-ведьмак перед ними распинается?

Тьфу! С этими всеми приветами из прошлого, дураком стать можно! И самое обидное — ведь фиг правду узнаешь. Хотя нет, узнаю. Вот в следующие выходные на дачу к родителям поеду, и все станет ясно. Если тамошний Лесной Хозяин меня традиционно встретит-приветит — волноваться пока не о чем. Ну, а если нет, то придется что-то думать.

— Слушай, я тут недавно разговор двух бабенок слышал — сказал дядя Ермолай, внимательно глянув на меня — Они, вишь ты, решили лесным воздухом подышать, на полянке расселись и лясы давай точить. Так вот одна другую раз пять назвала «тревожной», да ещё с жалостью такой! Я все думал — это как? Может, она не спит по какой причине, или ещё какая беда стряслась? А оказывается, это то же самое, что «с придурью». Люди вообще любят сами себе причину для печали придумать, в нее поверить, а потом ходить и жалиться всем встречным-поперечным — «ой, пожалейте нас, несчастных»! Тревожная она, погляди-ка! Сама холеная, ручки белые, ступает по траве как по болоту, каждой капельки боится. Тьфу! Так я к чему — хлопот у вас всех мало, ведьмак. Бед не знаете, много у вас всего чересчур! Оттого о всякой ерунде и думаете, сами себе печали отыскиваете, чтобы жизнь вкус совсем не потеряла, такой пресной не казалась. Но ладно та бестолочь городская, которой вместо утешений мужика хорошего лучше бы найти, чтобы тот ей, значит, продыху не давал. Но ты-то ведьмак, кое-что уже понимать должон? Ты ж не тревожный?