Русский Лондон - Сергей Романюк

После реставрации Стюартов и вступления на трон Карла II, сына казненного короля, царь Алексей послал в Англию князя Петра Прозоровского с поздравлением новому королю и с тайным заданием занять значительную сумму денег. Встретили посла чрезвычайно пышно: стреляли из пушек, толпы народа кричали «ура!», устроили торжественный прием, но в деньгах Карл, однако, отказал. Взамен, как рассказывали, предложил князю полюбоваться изяществом англичанок: подозвал фрейлину, которая показала свою красоту, для чего ей пришлось отказаться от значительной части своего туалета. Осталось неясным, была ли такая замена для посла адекватной…

Отношения России и Англии во все продолжение царствования Алексея Михайловича оставались довольно прохладными, что объяснялось отсутствием общих интересов, ибо былые торговые привилегии в России английские купцы так и не смогли получить, а английское правительство совсем не было заинтересовано помогать России в войне против турок, которые, по уверению царского посла, посетившего Лондон в 1673 г., собирались причинить «разорение и невинных християнских душ кровопролитие».

Интересно отметить, что посол в 1672 г. Андрей Виниус оставил характеристику политического устройства Англии, которую, надо думать, не без интереса, но без всякой пользы прочли при московском дворе: «Правление Английского королевства, или, как общим именем именуют, Великой Британии, есть отчасти монархиально (единовластно), отчасти аристократно (правление первых людей), отчасти демократно (народоправительно). Монархиально есть, потому что имеют англичане короля, который имеет отчасти в правлении силу и повеление, только не самовластно. Аристократно и демократно есть потому: во время великих дел, начатия войны, или учинения мира, или поборов каких денежных, король созывает парламент или сейм. Парламент делится на два дома: один называют вышним, другой нижним домом. В вышнем собираются сенаторы и шляхта лучшая изо всей земли; в другом собираются старосты мирских людей всех городов и мест, и хотя что в вышнем доме и приговорят, однако без позволения нижнего дома совершить то дело невозможно, потому что всякие поборы денежные зависят от меньшего дома. И потому вышний дом может назваться аристокрация, а нижний демокрация. А без повеления тех двух домов король не может в великих делах никакого совершенства учинить»[17].

Последующие попытки склонить англичан вмешаться в русско-турецкие отношения могли объясняться только незнанием русскими европейской обстановки, как следствие многовековой самоизоляции Московии, которую разрушил Петр I.

Петр совершил еще невиданное в русской истории – царь уехал за границу!

Если раньше царь покидал Кремль, то он поднимался с грузным обозом помолиться в многочисленных монастырях, а если уж пришлось воевать с соседом, то иногда и самому приходилось выходить с войском. А тут, царь – и отправился бог знает куда! К еретикам, в самое их логово, в Европу!

После осады Азова Петр ясно представлял себе, что Россия не может обойтись без флота, которого у нее никогда и не было – надо было начинать с нуля, и если еще можно было построить большие лодки, то настоящие военные корабли никто не умел ни проектировать, ни реально строить. Как писал царь позднее, он «умыслил искусство дела того ввесть в народ свой». Для всего этого надо было ехать самому туда, откуда приехали его новые знакомцы из Немецкой слободы: «…и того ради многое число людей благородных послал в Голландию и иные государства учиться архитектуры и управления корабельного». Петр писал, что решение отправиться самому в далекие страны было совершенно необычным: «И что дивнейше, аки бы устыдился монарх остаться от подданных своих в оном искусстве, и сам воспринял марш в Голландию»[18].

Царь снарядил посольство, официальной целью которого было проведение переговоров о союзе против турецкого султана. Во главе него он поставил своего нового друга Франца Лефорта, а с ним опытных дипломатов – боярина, главу Посольского приказа Федора Головина и дьяка Прокопия Возницына, сам же он отправился под именем Петра Михайлова, скромного десятника. Посольство было огромным: 2 марта 1697 г. на тысяче саней в Европу двинулись 250 человек с огромным багажом. Первым городом за границей была Рига, где пришлось менять сани на коляски, причем пришлось переплачивать, так как рижские купцы не уступали и, как с возмущением писал тогда Петр, «за копейку матерно лаются и клянутся, а продают втрое»[19].

В начале августа Петр уже был в Саардаме, устроился на работу, купил необходимые инструменты и приступил к работе на верфи Ост-Индской компании, «вдав себя с прочими волонтерами своими в научение корабельной архитектуры, в краткое время в оном совершился, что подобало доброму плотнику знать, и своими трудами и мастерством новый корабль построил и на воду спустил».

Несмотря на то что Петр очень высоко ценил мастерство голландских строителей кораблей, он хотел не только овладеть практическими навыками, но и познакомиться с корабельной архитектурой, изучить теорию, а это можно было сделать, по общему мнению, только в Англии[20]. Как вспоминал позднее Петр, он «просил той верфи баса [мастера] Яна Поля, дабы учил его препорции корабельной, которым ему чрез четыре дня показал. Но понеже в Голландии нет на сие мастерство совершенства геометрическим образом, но точию некоторые принципии, прочее же с долговременной практики, о чем и вышереченный бас сказал и что всего на чертеже показать не умеет, тогда зело ему стало противно, что такой дальний путь для сего восприял, а желаемого конца не достиг. И по нескольких днях прилучилось быть его величеству на загородном дворе купца Яна Тесинга в компании, где сидел гораздо не весел ради вышеписанной причины; но когда между разговоров спрошен был: для чего так печален? тогда оную причину объявил. В той компании был один англичанин, который, слыша сие, сказал, что у них в Англии сия архитектура так в совершенстве, как и другие, и что кратким временем научиться мочно. Сие слово его величество зело обрадовало…»[21]