Остаточная деформация - Катерина Терешкевич

что пожала. — Был в одном — считай, побывал в каждом. Я огонёчек разведу, тут есть ямка подходящая. И воды принесу. Чаю горячего хочется — страсть.

Берт машинально кивнул. Думал он совсем о другом.

Прекрасный Гелио утопает в зелени, это гордость его обитателей. В Гелио полно садов, лугов и особенно — лесов. Хвойные, лиственные, тропические, реликтовые. Какие угодно. Раз в десять лет лучшие лесоводы соревнуются за приз Эдема, и это зрелище гелы стараются не пропускать. Берт не пропускал.

Детская стая, в которой он рос, особенно любила сосновый бор на берегу ленивой и широкой равнинной речки. Жили в нём неделями, а то и месяцами. Получив право одиночества, Берт целый год провёл в дубовой роще, часто просиживая вечера у заросшего камышом озера. Потом началось время служения, так надолго вырываться уже не получалось. Но нудная бесполезная работа кажется не такой отвратительной, если знать, что в положенный срок можно сбежать в лес.

Берту смешно слушать про «был в одном — считай, побывал в каждом». У каждого леса свой характер, запах, звук. И лес, встретивший их на Паоле, был Берту откуда-то знаком. Без деталей, смутно, но — знаком.

Пока Берт мучительно пытался вспомнить, откуда мог взяться в голове навязчивый образ, Айрин быстро развела костерок, сообразила чай, заставила спутника съесть какой-то из дорожных концентратов и таблетку. Берт заснул сидя, не поблагодарив за заботу и ничего толком не вспомнив.

Снилась высоченная башня, с вершины которой тёк бледно-алый огонь. И крылья — почему-то чёрные.

*

Паола полна сюрпризов. Так твердил инструктор с утра до ночи весь курс подготовки. Заставлял повторять раз за разом, что делать, если то, если это и если ещё что-нибудь. Пожар, галлюциногенные газы, ядовитая вода, хищники, радиация… Но пока все его поучения были, как выразилась Айрин, мимо кассы. Йорни застала Берта врасплох. Как делить миссию с Айрин — неизвестно. И к сегодняшнему зрелищу ни отдел Повелителя мух, ни вояки Михеля его не подготовили. Оставалось утешаться, что разведчица с вражеской стороны тоже таращилась на табличку с открытым ртом.

Табличка была деревянной, гладко оструганной, и чьи-то руки надёжно приколотили её к стволу старого ясеня как раз на уровне глаз. Ярко-красные буквы на табличке, судя по некоторым признакам, регулярно подновляли. О грамматике её составитель заботился гораздо меньше.

«ПРИВЕТ! ЕСЛИ ТЫ ЭТО ЧИТАЕШЬ, ТО ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ НА ПАОЛУ. ЕСЛИ НЕ ЧИТАЕШЬ, ТО МЫ ТЕБЯ УЖЕ ЗАКАПАЛИ, ПОКОЙСЯ С МИРОМ. А ЕСЛИ НЕ ЗАКАПАЛИ, А ТЫ НЕ ГРАМАТНЫЙ, ТО ТОПАЙ ПО ЭТОЙ ТРОПИНКЕ, ЧЕРЕЗ ПОЛ ЧАСА АЧУТИШСЯ В ДОМЕ. МЫ БУДЕМ РАДЫ. БУДЕШЬ БЫКОВАТЬ ПОЛУЧИШЬ ПО РОГАМ БЕЗ ВОПРОСОВ»

— Как тебе? — ухмыльнулась Айрин.

— По крайней мере, вопрос о том, где остальные, закрыт, — после секундной паузы отозвался Берт.

Ответ лежал прямо перед ними, справа от утоптанной тропы, которая нашлась поутру, стоило выйти из леса.

Кладбище. Не огромное, но и гораздо больше, чем Берт хотел бы представить. Хоронить начинали с северного края, от кромки леса: там холмики успели просесть, некоторые едва угадывались в густой траве. Чем ближе к тропинке, тем ровнее ряды, аккуратнее могилы. На некоторых — деревянные плашки с именами, иногда возраст. В безымянных наверняка «закапали» неудачливых разведчиков. Йорни и гелы вперемешку, и не понять, кто где. Наверняка и ифе… люди тоже есть. Берт знает статистику, это его работа. От семи до десяти процентов плановых перебросок заканчиваются неудачей. То есть каждый десятый ифер не доходит до дуба с безграмотной надписью, не успевает назвать имя тем, кто его похоронит. Врезавшиеся в память цифры выглядели незначительными. Ряды могил казались несравненно большими.

У йорнов, интересно, процент выше или ниже?

Он покосился на Айрин. Между её густых бровей прорисовалась чётким штрихом морщинка. Неужели прикидывает, сколько гельских не доходят до дуба?

Но Берт не угадал.

— Думаю, стоит к ним пойти, — сказала она. — Прямиком. Не прячась.

— А может, лучше сперва понаблюдать?

— Поздно спохватился, Берти. Вот был бы у тебя дом в получасе ходу отсюда, ты бы разве не выставил дозор, чтобы заранее знать, кого гелы несут? — глядя на его перекошенную от изумления физию, фыркнула: — Не ссы, раз до сих пор не пришибли, то поговорим. Не все же люди сволочи.

— Святые ёжики…

Так просто, так очевидно. Возле Трещины оставлять пост опасно, а здесь — как раз. Наблюдатель даже с самой примитивной оптикой будет прекрасно всё видеть с дальнего конца кладбища, из-за любого дерева. А его самого засечь отсюда почти нереально.

И как же всё-таки здорово, что они в целях экономии рук запихали самострел в чехол к спальнику. Айрин уверила, что сможет вытащить его очень быстро.

А Берт опять облажался, несмотря на все наставления. Ну не годится он в разведку, никаким боком не годится. И тест наверняка запорол, это у Габи аппаратура взбрыкнула и выдала невесть что.

Ёжики почему-то насмешили Айрин, и следующие минут десять она склоняла несчастных на все лады и заразительно хохотала.

Ну ёжики, ну святые, ну подумаешь. Грызут себе корни Великого Древа, не то ищут короедов, не то просто жрут.

Зато лоб у Айрин разгладился. Гладкий гораздо красивее.

Почему настолько непререкаемым считалось, что человеку с Паолы невозможно вернуться?.. И как, йорн побери, можно наделать столько ошибок на бабли? Явно кто-то пошутил.

*

В полчаса они, понятное дело, не уложились. Несмотря на отличную солнечную погоду, бодрящий ветерок и гладкую, расчищенную тропу. Сперва дорога вела их вдоль границы леса, а теперь всё сильнее отклонялась в предстепье.

Берт чувствовал себя несравненно лучше вчерашнего, но всё равно еле плёлся, опираясь на палку-клюку и часто присаживаясь отдохнуть. Сперва он нёс совсем лёгкий тючок со сменной одеждой, но Айрин пришлось забрать и его. «Ничего, — неунывающе заявила она, — тебя волочь не надо — и то хорошо». Берт честно старался не ронять себя, чтобы не пришлось поднимать и волочь. Даже втихую глотнул стимулятор на очередном привале. Грустно при этом вздохнул, чуть не подавившись таблеткой. Любой гел зарастил бы такие травмы ещё вчера до вечера. Три месяца назад… всего двенадцать недель назад… целую вечность назад он тоже так мог. И он не сумеет объяснить Айрин, почему ему тяжелее, чем человеку от рождения. Он просто не привык, не знает, как это всё правильно терпеть! Значит, она не должна догадаться.

Действие стимулятора закончилось как раз к тому моменту, как за очередным поворотом тропы показались признаки человеческого жилья, а там и само жильё.

Деревянный забор-частокол в человеческий рост