Остаточная деформация - Катерина Терешкевич

Берт медленно открыл глаза.

Ба, да тут весь отдел Повелителя Мух собрался. Как те самые мухи на сладкое. Будем считать, что на сладкое, хотя Берт ощущал себя отнюдь не мёдом.

Сарра торопливо отсоединяла от его головы и рук провода и мокрые клеммы. Да уж, на сей раз тест скучным назвать нельзя.

— Давай фишку, — с отвращением проскрипел Берт, отклеиваясь от стенда. — Мне работать пора.

Тест он, понятное дело, запорол, сгорев… А какого ёжика он вообще полез в огонь? Что он там забыл?.. Локон какой-то. Зубы, как у аллигатора. Нет, не вспомнить.

— Берти, дорогой! — с чувством проскрежетал Габи. — С этой секунды ты работаешь у меня! Как, как ты догадался, что её не надо бояться, а?

— Кого бояться? — тупо переспросил Берт. — Так что, я не завалил тест?

Разведка дружно заржала. Габи утёр набежавшую слезу и соизволил прокомментировать:

— У тебя, дорогуша, такой коэффициент приспособляемости, что у меня прибор сгорел. Ты, мой милый, просто обязан выжить на Паоле и вернуться домой.

Глава 3. Есть кто живой?

Вот свет и немного тепла —

Согрейся и путь разгляди.

Пускай себе тужится мгла

И дальше царит впереди… Игорь Жук

Паола

С аптечкой не пожлобились. Наилучшее, распоследнее, надёжнейшее и действеннейшее. Жаль, что Айрин в медикаментах — да ещё и гельских — не разбиралась. Скобы признала по виду, стянула ими самые глубокие порезы. А ожоги, руководствуясь древним принципом «чем вонючей, тем целебней», намазала самой смрадной мазью, которую нашла. То есть средством от болей в суставах. Нет, польза всё-таки была: от сильного жжения Берт очнулся, аж подпрыгнул. И даже смог назвать нужные ему лекарства. Дальше пошло более или менее на лад.

— Ух, — не без уважения сказала Айрин, — зверь, а не мазиловка. Не скажешь, что всего пару часов назад намазали, глянь, как получшало. Гельские штучки.

Заживляющий гель-пластырь она накладывала уже по инструкции подопечного.

Берт считал, что в основном помогла капсула противовоспалительного средства, но спорить не стал. Не хотелось спорить. Он и не подозревал, какое наслаждение можно испытать, когда всего лишь перестаёт болеть. Когда вот только что болело так, что хоть землю грызи, а сейчас взяло и почти прошло. Кажется, что снова крылья выросли, да ещё и подняли в небо.

— Встать сможешь? — спросила Айрин, и Берт наконец заметил, что она нервничает.

С чего бы, интересно? Вечереет, не лучше ли пересидеть ночь на открытом месте, не соваться в лес?

— Думаю, теперь — да, — кивнул он и даже срифмовал: — А что девице на месте не сидится?

Но девица не оценила.

— Стрёмно как-то, — поёжилась она. — Фиг знает, кто из Трещины в следующий раз выпадет нам на голову. Но то такое. И вообще. Стрёмно, говорю ж.

Берт хотел сказать, что не выпадет. По крайней мере, в ближайшее время — точно не должен. Переброска на Паолу — штука весьма дорогостоящая, Трещина — это вам не хронопорт завалящий. Энергии на неё идёт прорва, да и другие ресурсы изрядно расходуются. А если два разведчика появились здесь почти одновременно, значит, и йорны, и гелы скоро не смогут…

Но не сказал. Прикусил язык.

Над останками йорни густо вились мухи.

Смогли же как-то. Интервал между ней и Айрин совсем небольшой. Час? Сорок минут? Или невезучая йорни караулила Берта гораздо дольше?

— Как она всё-таки так долго продержалась? — пробормотал Берт, с трудом раскорячиваясь на четвереньках. Потревоженные раны чуть не заставили плюхнуться обратно, носом в землю, но он как-то поймал баланс. Мелькнула мысль, что стоило бы присоединиться к мухам и рассмотреть феномен внимательнее, но через миг растворилась в брезгливости.

— Мне больше интересно, где остальные, — сказала Айрин. Она не пыталась помочь, за что Берт был ей признателен.

— Какие остальные?

— Мертвяки, скелеты всякие. Много же посылали, мне говорил куратор, и не всем везло. Так пробовали, сяк пытались. И гелов ещё, и йорнов посылали. А те вообще бумкали через три-два-один. Вот я и спрашиваю, где они все?

Вечер принёс прохладу, но на верхней губе Айрин блестел пот. Берт почувствовал, что его начинает знобить, и вряд ли это было связано только с отсутствием одежды.

Кто-то убрал тела. С неизвестной целью. Или сожрал, что тоже вероятно. Какой-нибудь местный падальщик-трупоед. А кто даст гарантию, что он не жрёт живых?..

И главное, он может явиться в любой момент. Возьмёт ли ту тварь самострел?

— Отойдём хоть чуток подальше, — лихорадочно продолжала говорить Айрин, быстро собирая вещи. И свои, и Берта. — За во-он те деревья. Там и переждём до рассвета. Мертвяки-то, ежели вертаются, то они на место своей смерти приходят, верно? А до тех деревьев минут двадцать бегом, туда они как пить дать не добирались.

До Берта дошёл смысл её слов, и он опять чуть не упал. Такой дикой чуши из уст здравомыслящей особы, способной с ходу пристрелить йорни из неизвестного оружия, он не ожидал.

— Ты серьёзно? — вырвалось невольно.

— Хочешь остаться проверить? — прищурилась Айрин. — Давай, вперёд. Я-то точно не останусь, и не говори ничего, гельский дурень.

— Мракобесиха йорнская, — не остался в долгу Берт, но проверять тоже не остался. Вряд ли ему отдадут оружие, а отобрать он пока не сможет. И просто ссориться — ни малейшего желания.

— Недоумок, чему вас только в школах учат, — прозвучало на удивление дружелюбно. Наверное, девушка что-то почувствовала.

— Тому и учат, чтобы не верили во всякую бредятину.

Как ни странно, перебранка разрядила обстановку. Берт, от боли ругаясь последними словами, кое-как оделся. Пока он сражался со штанами, Айрин срезала для него довольно удобную палку-клюку.

До намеченных деревьев добрались в глубоких сумерках. Это бегом пятнадцать минут. А ползком и весь час. Даже Айрин выдохлась. Хотя почему — даже? Ей приходилось и вещи за двоих нести, и время от времени ловить Берта, если у того подворачивалась обожжённая нога и появлялось намерение рухнуть плашмя.

— Ну, туточки не достанут, — счастливо выдохнула Айрин, шлёпаясь на землю. Под деревьями было совсем темно. — Пожрём и спать, хватит на сегодня.

С «хватит» Берт был полностью согласен, с прочим — частично. Но поесть надо, даже если не хочется. Он лежал на спине, рассматривая орнамент из чёрных теней на фоне чернильно-синего неба. С каждой секундой различать узор становилось всё труднее. Где-то совсем рядом нашёптывал сказки ручей.

— Мне кажется, что я здесь уже когда-то был, — сказал Берт. Боль глухо пульсировала по всему телу, без конкретных очагов.

— Все леса немного похожи. — Он не видел, как Айрин пожала плечами, но откуда-то знал,