Ключ жизни - Сердар Озкан

Известно ли ей, что после того как она села в автобус и оставила меня наедине с моими вопросами, сначала я даже не мог подняться на ноги, но затем спрыгнул с лавки и начал бегать кругами, как футболист, забивший гол, а потом от радости бросился в море, не раздеваясь. Знает ли Краснорукая Старушка, что, выйдя из воды, я, весь мокрый, уселся на пристани и принялся звать своего ангела, но ангел не пришел? Знает ли она, что, когда я вернулся домой, меня отругали из-за мокрой одежды и, чтобы выпутаться из неприятностей, мне пришлось солгать, сказав, что я свалился в воду случайно? Знает ли она, что после этого я немедленно переоделся в сухое и, побежав к Холму Пустоши, вновь принялся звать ангела? Знает ли она, что я провел там более часа, умоляя ангела прийти ко мне, но он все равно не пришел? Затем я звал ангела с крыши, из розовых кустов в саду, из маленькой темной комнаты под лестницей, из кедрового сундука бабушки, из тысячи других мест, но ангел по-прежнему не шел. Знает ли она, что до вчерашнего дня я звал ангела каждое утро, каждый день, каждый вечер и каждую ночь, но ангел не только не пришел, он даже не подал мне ни малейшего знака? Знает ли она, что даже сегодня, находясь на пляже, я по-прежнему думаю о своем ангеле?

И самое главное, знает ли Краснорукая Старушка, что мой ангел меня не любит?

Сегодня это случилось вновь. Я проснулся от одного из этих странных приступов. Первый приступ случился со мной где-то месяц назад, и потому я знаю, что приступы не связаны с русалкой и тем, что я, вероятно, сошел с ума.

Все начинается с легкой дрожи. Затем дрожь усиливается, распространяясь по всему телу, я не могу пошевелиться, а мое лицо будто парализует. Я не теряю сознания и ощущаю каждое мгновение припадка, который длится около минуты.

Эти приступы довольно неприятны, и потому я позвонил моему другу доктору и спросил его совета. Друг велел мне принять успокоительное и немедленно связаться с невропатологом, так как у меня, возможно, серьезные проблемы с мозгом.

Помимо припадков, я иногда ощущаю головную боль и легкое головокружение. Я так и не пошел к доктору, воспользовавшись лишь первым советом приятеля — каждый вечер, перед тем как лечь спать, я принимаю успокоительное. Впрочем, оно мне не очень-то помогает. Припадки заставляют меня просыпаться каждую третью-четвертую ночь не хуже будильника.

Но это ничего. Чем они могут мне навредить? Даже если припадки вызывает опухоль мозга или какое-то другое смертельное заболевание, вряд ли это может как-то обеспокоить человека, собирающегося покончить с собой.

Возвращаясь с Песчаного острова, я пытался отвлечься от мыслей о своем ангеле. Поговорив с дедушкой, стоявшим у руля, о рыбах, обитающих здесь, я посмотрел на мотор, пытаясь сосчитать, сколько поворотов в секунду делает цилиндр. Затем я подошел к маме, уснувшей на палубе, и, разбудив ее, сказал: «Мам, думаю, тебе стоит поспать».

Устроившись на носу лодки, я огляделся. Я смотрел на острова, менявшие форму по мере того как мы проплывали мимо, на холмы, покрытые сосновым лесом, и море, в котором не было дельфинов… Все это мне не помогало. Я просто не мог заставить замолчать два голоса, звучавшие в моей голове:

— Я должен забыть о своем ангеле.

— Как я могу говорить такое? Как я могу забыть его?

— Я должен забыть его. Он меня не любит.

— Может быть, он еще придет.

— Сколько раз я уже звал его? Он не хочет приходить.

— Может быть, он еще придет.

— Не придет! Сколько еще мне терпеть разочарования?!

— Может быть, в этот раз он придет.

— А может быть, никакого ангела и нет. Что это значит? Я смотрю вокруг, но не вижу своего ангела. Может быть, это лишь выдумка.

— Но ангел должен быть внутри меня.

— Что за глупости? Разве я не знал бы об этом, если бы ангел был во мне?

— Ну, не знаю. Он во мне, и все тут. Может быть, он еще придет. Да, нужно позвать его вновь. Даже если он не придет, все равно нужно позвать его. Пусть я его не слышу, он меня слышит. Нужно поговорить с ним и сказать: «Видишь ли, ангел мой, как обстоят дела. Я хочу повстречаться с тобой, и мне очень грустно оттого, что ты не приходишь ко мне. Я даже начал думать, что ты меня не любишь. Приходи, пожалуйста, и докажи мне, что я не прав. Пожалуйста!»

— Почему я должен умолять ангела, которому на меня наплевать?

— Он придет.

— Нет, не придет.

— А может быть, придет.

— А может быть, и ангела-то нет.

Всееееееееее! Я больше так не могу! Не могу! Необходимо принять какое-то решение. Прямо сейчас!

Ну ладно, сказал я себе. Позову ангела в последний раз. По-настоящему в последний. Если он не придет, я навсегда откажусь от этих мыслей. Да, навсегда! Как бы мне этого ни хотелось, я больше никогда не позову своего ангела. Собственно говоря, я вообще о нем забуду. Совершенно выброшу его из головы.

Чтобы дедушка и мама меня не увидели, я забрался на вершину каюты «Сафы» и уселся там, скрестив ноги. Закрыв глаза, я прошептал:

— Ангел мой, ангел мой, я знаю, что ты слышишь меня…

Три дня подряд я плавал на Цветочный остров, но русалку так и не встретил. Не сумев найти ее, я кое-что понял: жизнь в поисках русалки еще хуже, чем жизнь, лишенная смысла.

Если вы отправляетесь на поиски русалки, это означает, что внутри вас поселился самый беспощадный враг. Этот враг будет глодать вас изнутри. Худший из врагов — надежда.

И то, что люди называют «надеждой», проявляется в те моменты, когда вы находитесь во тьме. Вы во тьме, и внезапно в вас зарождается чувство или мысль, вы начинаете верить — иногда без всякой причины, — что где-то есть не только тьма, но и свет, и этот свет ждет вас. Если бы вы могли добраться до света, все стало бы идеально. Вы обрели бы счастье. И вот вы начинаете идти во тьме. Вы идете и идете, но тьма не рассеивается. Вы продолжаете идти, но ничего не меняется. Вы остаетесь во тьме.

Жизнь напоминает качели. На одной стороне качелей сидит надежда, а на другой разочарование. Когда надежда поднимается вверх, она с такой же скоростью толкает разочарование вниз, но как бы высоко вы ни взлетели с надеждой, столь же быстро вы и упадете. Надежда, разочарование, надежда, разочарование, надежда, разочарование — эта игра никогда не кончается. Пока игра продолжается, вы раз за разом падаете на землю.

Те, кому нравится кататься на качелях, пусть продолжают этим заниматься. А я ухожу.

Я решил отправиться на Цветочный остров — и этот раз должен был стать последним. Внезапно я вспомнил, что на «Сафе» почти закончилось горючее, и потому пошел на задний двор, чтобы прихватить канистру с бензином. К счастью, хоть бензина у меня было достаточно.