Не уходи - Маргарет Пембертон

— Исход войны решится именно на этих пляжах, господин фельдмаршал, — заявил Мейер. — У нас есть только один шанс остановить противника, но сделать это надо, пока он на воде и, перегруженный снаряжением, пытается добраться до берега. Наша основная линия обороны должна проходить по берегу. Единственный способ отразить вторжение, если оно произойдет здесь, — это упредить врага.

Роммель кивнул.

— А вы считаете, Мейер, что высадка произойдет здесь?

— Об этом свидетельствуют показания захваченных участников Сопротивления.

— Что же тогда означают ночные воздушные налеты на Па-де-Кале?

— Это блеф, — с холодной уверенностью ответил Дитер. — Союзники хотят отвлечь наше внимание от настоящего места высадки.

Роммель снова кивнул. Он бы и сам воспользовался подобной стратегией, заставил противника сосредоточить силы на ложном направлении, чтобы настоящая цель осталась практически незащищенной.

Майор заметил, как напряглось лицо фельдмаршала. Он разделял озабоченность Роммеля. Что бы ни говорилось публично, положение Третьего рейха было очень серьезным. Тысячи бомбардировщиков союзников наносили удары по Германии. Русские армии вошли в Польшу. Войска союзников стояли у ворот Рима. Великую армию вермахта теснили и уничтожали повсюду. Конечно, Германия еще не разгромлена, однако высадка союзников во Франции может предопределить ее поражение.

Поэтому здесь, на побережье, решалась судьба Германии. Верховное командование считало, что высадка произойдет в Па-де-Кале, но Дитер нутром чуял: это не так. Чтобы перехитрить противника, нужно проявить особую прозорливость. Стремясь к этому, майор все более убеждался, что высадка произойдет не в Па-де-Кале, не в узком месте переправы, чрезвычайно опасном при интенсивной бомбежке, а на открытых пляжах Нормандии.

Роммель ткнул жезлом в устье реки Шельды на территории Нидерландов и провел им через Нормандию до северного побережья Бретани. Фронт возможного вторжения обширен, поэтому защищать его необходимо везде. Фельдмаршал ударил жезлом по ладони и начал расхаживать по комнате.

— Мейер, вы провели здесь четыре дня и осмотрели побережье. Что еще можно сделать для его защиты?

— Следовало бы лучше использовать низменности и устье реки Вир, — тотчас ответил Дитер. — Эти участки надо затопить, что значительно затруднит высадку парашютного десанта или десанта на катерах. Открытые участки в глубине суши надо забросать минами-ловушками и спиралями Бруно. Таким образом мы устроим им чертовски радушный прием.

Роммель кивнул. Расхаживая по красивому мозаичному полу, он подумал, что не ошибся в молодом офицере.

— Проследите за этим, Мейер, а также за тем, чтобы каждый утес и овраг, ведущие в глубь территории, были заминированы… каждая тропинка, даже самая неприметная. Мы не должны оставить им ни единого шанса. — Фельдмаршал хлопнул Дитера по плечу. — В наших руках будущее Германии, и мы не допустим ее поражения.

Роммель покинул замок так же стремительно, как появился здесь. Его симпатичное лицо было хмурым. Дитер стоял и смотрел вслед «хорху», удалявшемуся по липовой аллее. Разведке не удалось выяснить планы союзников. Лидеры Сопротивления координировали действия, чтобы способствовать высадке. И если операция все же намечается в Нормандии, руководители подполья первыми узнают об этом. Дитер нахмурился. Значит, необходимо поддерживать связь с отделениями гестапо в Кане и Байе.

Повернувшись, он направился в замок, и под ногами у него захрустел гравий. Майор происходил из старинного немецкого рода, история которого насчитывала сотни лет. Его дед и отец были военными, однако принадлежали к числу тех офицеров, которые ненавидели нацизм. Дитер разделял взгляды деда и отца на гестапо, поэтому старался избегать контактов с этими мясниками.

Когда майор вошел в холл, Лизетт направлялась к главной лестнице. Волосы ее разметал ветер, и мягкие темные локоны спадали на щеки. На девушке были поношенные коричневые брюки и кашемировый свитер, на низкие каблуки туфель налипла грязь. Лизетт держала свой велосипед в одной из пустых конюшен позади замка, и Дитер решил, что она только что вернулась с прогулки в Сент-Мари-де-Пон. Большие темные глаза Лизетт холодно взглянули на майора, и его охватило желание.

«Черт побери, да что же в ней так возбуждает меня?» — подумал Дитер. Ему исполнилось тридцать два года, и его никогда не влекло к девственницам. До войны он вращался в высшем обществе, имел очаровательных, опытных любовниц и не находил в девственности ничего соблазнительного. Однако юная дочь графа сразу привлекла внимание майора.

Пренебрежение, с каким она взирала на него в спальне отца, взволновало Дитера. Он никогда не видел таких темных, сверкающих глаз, таких длинных и густых ресниц. Яркость и живость этой девушки волновали майора, и он уже не раз ловил себя на том, что все чаще и чаще смотрит на нее. Как истинную француженку, ее отличали беззаботность и элегантность. Несмотря на поношенные брюки и старый свитер, в ней чувствовался шик, стиль, не имеющий никакого отношения к одежде. Все дело было в том, как она носила эту одежду.

Лизетт остановилась, поставив одну ногу на нижнюю ступеньку лестницы. Изгиб бедра и нога показались майору необычайно соблазнительными. Блестящие темные волосы девушка заколола сзади двумя массивными черепаховыми гребнями. Фиолетово-голубые глаза смотрели на него враждебно.

Бросив на девушку беглый взгляд, Дитер прошел через холл и вернулся в главную столовую. Во Франции множество привлекательных девушек. Не лишать же невинности дочку хозяев, и так принявших его весьма неохотно. Склонившись над картой, Дитер делал пометки карандашом. Надо затопить участки земли к востоку от устья реки Вир, разместить побольше пушек на скалах, а их стволы направлять не на море, а прямо вниз, на пляжи, чтобы они били практически в упор по высадившимся десантникам. Карандаш в руке Дитера дрогнул, когда он внезапно вспомнил пухлые, мягкие губы Лизетт, похожие на лепестки роз. Дитер подумал, как приятно было бы поцеловать их, но тут же раздраженно выругался. Чертова девица! Ему следует размышлять о более важных вещах. Дитер снова сосредоточился на карте побережья, отмечая места, требующие дополнительных средств обороны. В конце концов он пришел к выводу, что, если союзники попытаются высадиться здесь, их удастся отбросить в море.

Лизетт взбежала по ступенькам и направилась в свою комнату. Ей было тяжело дышать, а сердце билось учащенно. Казалось, этот человек заполнил собой весь замок. Дом принадлежал уже не им, а ему. Он с хозяйским видом бродит по комнатам, дает распоряжение установить замок на двойные двери столовой, требует еще одну комнату с видом на Ла-Манш. Говорит любезно, но в голосе слышится угроза.

Девушка закрыла за собой дверь спальни, подошла к окну и посмотрела через мыс на море. Поль дб сих пор работал в ВьервиЛе на строительстве оборонительных сооружений. Наверняка это делалось по приказу майора Мейера. Теперь в замок часто приезжали офицеры связи, мощеный дворик позади дома редко пустовал — обычно там стояли штабные машины и мотоциклы, — а в старых строениях для слуг разместились два десятка солдат.