Не уходи - Маргарет Пембертон

Граф налил себе бокал вина, радуясь тому, что винные погреба пока не опустели. Он напомнил себе, что все еще может радоваться многому. В Нормандии не ощущалось такой нехватки продуктов, как в других районах Франции. Масла, сыра, яиц здесь по-прежнему было много. Граф крепко сжал ножку бокала. Он не страдал от войны, и это вызывало у него чувство вины. У графа не было сыновей, которые могли бы погибнуть за свободу Франции; он сам не сражался за ее свободу. Граф просто жил на своей земле, как это всегда делали его предки.

Едва притронувшись к омлету, граф отодвинул тарелку. Трудно сейчас называть своей землю, которую топчут сапоги немецких солдат. Ощущение беспомощности приводило Анри де Вальми в ярость, однако он не находил способа дать ей выход. Граф поднялся из-за стола, извинился перед женой и дочерью и направился к двери. Встревоженная Лизетт вскочила, намереваясь последовать за отцом, но мать удержала ее:

— Нет, дорогая. Ему надо побыть одному.

Дверь за графом захлопнулась; судя по звуку шагов, он направился через холл в библиотеку. Мать и дочь грустно переглянулись.

Позже, сидя с матерью в передней гостиной, Лизетт снова задумалась о том, почему майор Мейер разместился в Вальми. Возможно, он получил какое-то специальное задание. По словам Андре, «хорх» майора сопровождала охрана, а это наверняка означало, что он важная птица. В камине потрескивали дрова, и запах сосны заполнил комнату с высоким потолком. Графиня низко склонилась над вышиванием, а Лизетт пыталась сосредоточиться на чтении, но не могла. Союзники остро нуждались в информации, касающейся оборонительной системы побережья. И если появление майора Мейера в Вальми связано именно с этим… Книга соскользнула на колени. Этот майор занял комнаты ее отца, его спальню, кабинет.

В отдалении послышались шаги по черно-белым плитам средневекового холла… быстрая, твердая, незнакомая поступь. Рука графини замерла над вышиванием, взгляд устремился на дверь гостиной. Воцарилась зловещая тишина, затем тяжело хлопнули входные двери, а через несколько секунд взревел двигатель «хорха».

Графиня испытала облегчение оттого, что майор не зашел в гостиную. Но Лизетт, поглощенная своими мыслями, не заметила этого. Значит, майор Мейер остановился в замке один. Но долго ли это продлится? Ему наверняка понадобятся ординарец и слуга, поэтому в его комнатах, несомненно, кто-то постоянно будет торчать. Девушка поняла, что такой прекрасный шанс ей едва ли когда-то еще представится.

— Пожалуй, я лягу пораньше. — Лизетт поднялась с кресла. Свитер горчичного цвета и более темная юбка контрастировали с цветом ее глаз и волос. Девушка поцеловала мать, пытаясь успокоить ее, а затем быстро покинула гостиную. Следовало действовать без колебаний. Ведь майор прибыл в замок только сегодня утром, и, если ее застанут в его комнатах, она скажет, что ошиблась… думала найти там отца.

Дверь в библиотеку была закрыта: вероятно, отец размышлял о событиях сегодняшнего дня. Из кухни и из столовой тоже не доносилось ни звука — значит, Мари уже улеглась и приложила бутылку с горячей водой к изуродованным артритом ногам. Наверх вела витая каменная лестница на подоконнике стояла масляная лампа, освещавшая лестницу мягким светом. Лизетт поспешно поднялась на второй этаж, где находились комнаты отца. Перед дверью спальни она помедлила в нерешительности, но затем прошла дальше. Надо действовать быстро, и если у майора есть какие-то бумаги, то искать их надо на столе в кабинете, а не на прикроватном столике, поскольку он еще ни разу не ночевал в спальне.

Лизетт остановилась перед дверью кабинета. Наверное, она заперта… да, наверняка заперта. Затаив дыхание, девушка повернула дверную ручку и толкнула дверь, которая тотчас распахнулась, решительно вошла в залитую лунным светом комнату и направилась к массивному письменному столу. На столе был непривычный порядок. Отец всегда разбрасывал бумаги, письма и счета. Аккуратно расставленные пресс-папье и чернильный прибор свидетельствовали о том, что стол уже не принадлежит графу. В просторных, неглубоких ящиках стола Лизетт нашла только канцелярские принадлежности: майор явно еще не обосновался здесь как следует. Кабинет соединялся дверью со спальней, а поскольку его осмотр занял у Лизетт не более минуты, у нее оставалась еще масса времени.

Лунный свет посеребрил голубую спальню и тускло осветил гравюру Рембрандта, висевшую над кроватью отца. Девушка напряглась. Гравюру необходимо убрать, пока немец не завладел ею. Подойдя к кровати, Лизетт отметила, что вещи в спальне ничего не говорят о характере своего хозяина. На прикроватном столике лежали золотой портсигар и дорогая на вид зажигалка с монограммами, чуть стершимися от времени. Девушка выдвинула ящик прикроватного столика и увидела тоненький томик стихов, роман Золя и записную книжку. Быстро пролистав книжку, она подумала, не забрать ли ее, однако поняла, что делать этого не следует. Вообще-то Лизетт искала официальные документы с указаниями населенных пунктов, фамилий… какую-нибудь полезную информацию. В ногах кровати стоял нераспакованный чемодан. Вдруг девушка услышала, как открылась дверь, ведущая в кабинет из коридора. Сердце ее неистово забилось. Может, это пришла Мари, чтобы постелить майору постель? Или мама решила проверить, есть ли у майора все необходимое…

Ногти Лизетт глубоко впились в ладонь. Стука в дверь не было, а ведь только один человек мог войти без стука в кабинет отца — майор Мейер. Девушка тихо попятилась к двери спальни, выходящей в коридор. До нее оставалось всего несколько шагов. Сквозь открытую дверь в кабинет Лизетт увидела, как майор подошел к столу и выдвинул ящик. Она сделала шаг, потом еще один, зная, что должна сохранять спокойствие. Если повернуться и побежать, майор услышит. Дверь в коридор придется открывать медленно и осторожно. Сделав еще один шаг, девушка наткнулась на кресло, взмахнула руками, чтобы сохранить равновесие, и невольно вскрикнула.

Майор Дитер Мейер направился к двери, включил свет в спальне, окинул взглядом Лизетт, удостоверился, что в руках у нее ничего нет, а затем с беспечным видом прислонился к стене и скрестил руки на груди.

— Черт побери, что вы здесь делаете? — осведомился майор на безупречном французском.

Лизетт вцепилась в спинку кресла.

— Я… пришла узнать, будете ли вы ужинать.

Майор оказался совсем не таким, каким она его представляла себе. Ни монокля в глазу, ни седых волос. Воротник полевого кителя был расстегнут, и девушке сразу бросились в глаза мускулистая шея и широкие плечи. Грудь майора украшали Рыцарский и Железный кресты. Лизетт не шевелилась, опасаясь, что немец набросится на нее. Его спокойная поза не внушала доверия девушке.

— Вы лжете, — холодно бросил майор.

У него были светлые, коротко подстриженные волосы, густые и жесткие, чисто выбритое лицо, крупный подбородок, тонко очерченные губы, красивые и чувственные… лицо человека, читающего Золя. Однако Лизетт тут же отогнала эту мысль. Это немец, и ей наплевать, что он читает. Ее испуг прошел.

— Да, лгу, — призналась Лизетт и беспечно пожала плечами. — Я зашла в кабинет отца просто из любопытства.